Зимний сон Малинки - стр. 13
Так неужели это из-за Мамлеева он себя так повел? Но почему? Ведь я никогда и никаким боком их семью не беспокоила и не заслужила такого неуважения!
В общем, да. Я расстроилась.
– Ну, чего у тебя там, Малина, рассказывай! – Наташка вкатилась в кафешку модным колобком и упала на стул. Расстегнула дубленку. Вывалила на стол из кармана горсть шоколадных конфет (без конфет Феечка жить не могла, как кто-то без сигарет, и лопала их при любом удобном случае). Мои дети ее за эту слабость обожали, у нее всегда находились для них сладости – в сумке, в карманах. А уж если мы попадали к ней домой… В общем, моим малинкам Наташка приходилась настоящей крестной феей. – Бли-ин, Машка-а… Как у меня после мартини голова-то болит! – подруга прижала ладонь ко лбу и закрыла один глаз. – Больше никогда не буду пить эту дрянь литрами. Уж лучше отвертку! А все Жорик образина виноват!
Жорик был еще как виноват, тут я даже спорить не стала.
– Что, не звонил еще?
Наташка вздохнула и притянула к себе чашку эспрессо. Хлебнула смачно.
– Уже раз десять звонил, только я трубку не беру. Говорю же – фенита у нас с ним. Гейм овер* ля комедия! На этот раз побили горшки окончательно. Надоело, Машка! Мужик должен быть мужиком, а не тюфяком. Мне неприятно это признавать, но Слеза Крокодиловна победила. Ай, ну их обоих в задн*цу! Сейчас пострадаю немного, зато дальше пойду по жизни счастливая и свободная. А может, меня там принц ждет на белом коне!
Я хмыкнула.
– Где там-то, Феечка?
– Где-то впереди, – неопределенно крутанула Наташка ладошкой в воздухе. – Неважно! А я тут буксую с каким-то Жориком Либерманом и его мамой. Нет, ну не ржач, Малина?
Какие бы неприятности не подстерегали меня в собственной жизни, в Наташкиной жизни они сейчас тоже омрачали горизонт и это расстраивало. Подругу свою я любила, человеком она была хорошим, и я желала ей только счастья. Да и Жорику, если честно, желала. Вообще-то, на мой взгляд, эти двое идеально подходили друг другу. Встречались они уже пять лет и наверняка бы давно поженились, если бы не одно веское и жирное «но».
Жоре Либерману стукнул тридцатник и жил он с мамой. Не просто с мамой, а с Мамой с большой буквы. Ну, вы понимаете, да? Женщиной крепкой комплекции, но весьма слабого здоровья – Изольдой Моисеевной, которую Феечка величала не иначе, как Слеза Крокодиловна.
Сына своего Крокодиловна очень любила и безумно ревновала к Наташке. Врач-стоматолог, интеллигентный и тихий парень, на момент их с Феякиной знакомства Жорик оказался девственником и первые три года отношений Феечку от матери скрывал, а когда до той дошли слухи, что ее Жорик путается с «парихмахершей» – случился жуткий скандал. Женщины «случайно» встретились, и Наташка узнала о себе много нового. И все бы ничего, если бы Жорик заступился. Но вместо этого он ушел с мамой (точнее, она его «ушла»). А потом вернулся. Потом снова ушел. И снова вернулся. При этом Наташку он действительно любил. В моменты их спокойной жизни варил подруге супчики, покупал подарки и смотрел на Феечку, как Пигмалион на свою Галатею – с нежным обожанием. И вот последний факт, по моему скромному мнению, оказался для Крокодиловны пулей в сердце.