Журнал «Юность» №11/2021 - стр. 6
Рынок рухнул, и границы жанра стерлись: сейчас хоррор в рамках одной книги может соседствовать и с фэнтези, и с мистикой, и саспенсом. Впервые ужас «смягчили», сделав его лишь тугим напряжением, авторы готической литературы, но об этом мы уже вспоминали.
Ну так вот, отвлечемся: если у человека болят колени, он идет к доктору, если прическа не нравится – к стилисту или к парикмахеру, и так далее. А если человек хочет понять, каким образом текст пугает людей, то идет к психологу, – вариант вполне рабочий.
Так почему же человек боится написанного, раз все оно – нематериально? В этом помогает разобраться клинический психолог Алина Голубева:
«Мозг не видит разницы между воспринимаемой реальностью и картинами, воссозданными психическим аппаратом при увлеченном чтении, он верит всему, что создает наша психика, так как и в том и в другом случае задействованы одни и те же принципы ее работы. На стимулы, вызывающие страх, реагирует та часть нашего психического аппарата, которая находится вне поля сознания, срабатывает инстинкт самосохранения. И только потом, когда сигнал об опасности дошел до сознания, осознается и нереальность этой опасности».
Тут всплывает один побочный, можно даже сказать технический, нюанс: разве не лучше, условно говоря, спрашивать о том, как рубить деревья, непосредственно у дровосека, а не у эксперта-эколога по посадке сосен? Иными словами, а что думают сами авторы хоррора об этом парадоксе нашего сознания? Татьяна Мастрюкова, автор мистических и хоррор-романов «для молодых взрослых», отвечает коротко, но метко:
«Когда появился сам жанр страшной истории, ужастика, это и были только слова. Только слова, мастерство рассказчика, и воображение слушателей».
Итак, хорошо, решили: боимся текста, и все уж тут, деваться некуда. Проведем еще один эксперимент (даже призываем повторить его дома): если предложить человеку страшное кино, страшную книгу и страшную картинку – чего он больше напугается? Вероятнее всего, призовые места распределятся в соответственном порядке – то есть страшнее всего будет кино, далее – книга, ну и где-то там в отстающих – картинка. Исключений никто не отменял, на них вообще строится добрая половина принципов статистики, но не об этом. Алина Голубева рассказывает, почему происходит именно так и кино носит лавровый венок победителя:
«При просмотре кино задействовано больше анализаторов и меньше возможностей контролировать ситуацию, поэтому возникают более интенсивные эмоции страха. При чтении книги сохраняется больший контроль, отсутствует эффект внезапности, воссоздание описываемых страшных картин происходит из того материала, который уже есть в психике, то есть знаком ей, поэтому вызовет менее выраженную тревогу. Жуткое изображение вызовет менее интенсивную реакцию, чем книга, так как оно понятно и завершено, при чтении же книги создается больше простора для воображения, “дорисовывания” пугающих картин, что и обеспечивает более сильные эмоции».