Размер шрифта
-
+
Журнал «Юность» №06/2020 - стр. 11
Гоголевская Шинель
Теперь главный цензор
Он отдал ее придворному закройщику
Вывернуть и распороть
С тех пор из нее
Выходят великие русские писатели
Лев Николаевич Толстой
Когда Лев Толстой
С чувством собственного достоинства
Повернулся к Богу спиной
Бог не мог оставаться равнодушным
Раздумывал
Пойти ли за ним
Сознавая свой
И его авторитет, решил:
Подожду-ка его я в Астапово
Сергей Александрович Есенин
Сначала Константиново
Было ему Москвой
После Москвы
Не мог оставаться в Константиново
Покинул
И Москву, и Константиново
Уходя
Остался вечным юношей
За три десятилетия прожил
Триста исключительно молодых лет
Никогда так и не понял
Что его притягивает вечность
Перевод Елены Буевич (Черкассы, Украина)
Владимир Ягличич
В музее Коки Янковича[1]
Из окна музея мне открылось поле,
муравьев-рабочих много полуголых,
на лесах, на стройке, свет играет вволю.
В октябре медовом звонко кружат пчелы.
Как тепло! Рубаху распахнул рабочий,
от тепла и света поле зеленеет.
Светлой пеленою мне накрыло очи,
потерял я голос, все во мне немеет.
Как меня накрыло поволокой странной?
Может, неизвестность отняла дар речи,
свет теперь повсюду, день молчит румяный,
будто обнаженной дамы вижу плечи.
Человек естествен, правильна природа.
Здесь я – в этом мире? Он подобен раю.
Даже решетом я набираю воду,
а душистый воздух шляпой собираю.
Весь внутри прострелен яркими лучами,
будто каракатиц пальцы – я текуч,
тьме назло всемирной, вопреки печали, —
я и сам – луч.
Перевод Аллы Козыревой (Москва)
Капуста
Неспешно выросший качан широколистый,
готовый к сечке туготелый шар хрустящий,
засола ждет, когда на бочку крест плечистый
положат сверху и пудовый камень – к вящей
и пущей верности. Квашенье – род искусства
(что лишь немногим знатокам сулит удачу).
Пока что снята с гряд и сложена капуста
и бочек ждет своих, покрепче, побогаче.
И вот, посечена хозяйскими руками,
в день остывания осеннего светила,
умножась в сущности своей под тесаками,
она несет в себе достоинство и силу,
готовность к жертве без малейшей тени грусти —
под бодрый стук, под золотистый отблеск кадки.
Какая мудрость в этих головах капусты,
все отдающих – ныне, здесь и без остатка!
Все обретающих в осеннем онеменье,
все то, что отдано без страха и сомненья.
Дары
Миловану Беконьи, скульптору
Когда проводишь друга – снова, снова! —
в нездешний мир, в загадочную тишь,
закрывшись в мастерской, не помня слова,
с немым резцом опять заговоришь.
Но все шумы, весь хаос многоликий
в затворничество целятся твое —
шаги влюбленных, фар вечерних блики,
околичное, с лаем псов, жилье.
Пусть гул толпы бахвалится победой.
Но надо было с демоном сойтись
Страница 11