Журнал «Юность» №05/2024 - стр. 24
Ее потянуло на откровенность. Откровенность сейчас самое безопасное. Опасна двусмысленность.
Михаил смущенно отвел глаза. Отвечать на это было нечего. Его это ошарашило. Чтобы как-то заполнить паузу, встал, прошел в другой конец комнаты, включил магнитофон. В нем что скрипнуло, зажило, превратилось в ненавязчивую негромкую музыку.
Татьяна расслаблено откинулась к спинке дивана, положила ногу на ногу, смотря на Михаила печально, но в то же время цепко, изучающе.
– Ты мне так и не рассказал, что делал на Смоленской.
– Это невеселая история. У меня друг погиб ровно два года назад. Мы, его друзья, в этот день собираемся у его родителей помянуть Павла. Они живут там недалеко от Смоленской.
– А кто этот твой друг?
– Акробат. Блестящий акробат. Помнишь, два года назад в это время жуткая жара стояла? Мы тогда давали по два представления в день. Лето. Иностранцев, туристов много. Паша, он суперакробат был. Да вот партнер его… Пашка и рухнул прям из-под купола. Все бы ничего. Внизу полотно страховочное. Ты видела такие, наверное. Да у него сердце разорвалось в полете. Мгновенная смерть.
– Да. Все так страшно в нашей жизни. – Таня горько вздохнула. – Если сердце разорвалось, при чем тут партнер?
– Долго объяснять. Извини, что заставил тебя переживать из-за того, к чему ты не имеешь отношения. Давай о чем-нибудь другом. Расскажи о себе.
– Да нечего особо рассказывать. Живу, работаю. Был муж. Теперь нет. Характерами не сошлись. Не беда, в принципе. Будет еще муж. Какие наши годы! – Таня проговорила это ровно, без тени иронии.
– Не хочешь говорить – не надо.
– Почему не хочу. Я же говорю.
– Не то говоришь.
Михаил пересел совсем близко к Татьяне.
– Знаешь, о чем я думал на выпускном вечере в школе?
– Ну откуда же мне знать, Миша?
– Я думал, что самое страшное в моей жизни – это что тебя на нем нет и мы не станцуем вальс. Таня широко раскрыла глаза.
– Да ты что?
– Правда.
– Мне кажется, ты врешь. Специально все это придумал.
– Дело твое. Но моя мечта должна сбыться.
Михаил воодушевлено вскочил. Ринулся к какому-то ящику под магнитофоном, присел на корточки. Вскоре в его руках оказалась старая пластинка в бумажном конверте. Таня удивилась:
– Ты все еще пластинки слушаешь?
– Да. Я пластинки люблю. – Говоря это, он доставал проигрыватель. Затем открыл его, надел пластинку, аккуратно поставил иголку. – Вальсы Штрауса! Старомодные, блистательные вальсы, которые никогда не выйдут из моды!
Михаил подхватил Татьяну, закружил резко, энергично. Она поначалу сопротивлялась, отбивалась, ей это виделось чуть ли не насилием, еще чуть – и она бы закричала, но внезапно встроилась в ритм, отдала себя на волю его тренированного тела. Все их детство кружилось с ними. Они словно видели все сверху, две фигурки, идущие по Патриаршим, пух повсюду, и Москва, поднимающая дома к небу, крышами отражающая солнце. Из детства чаще всего помнятся только весны.