Журнал «Юность» №05/2022 - стр. 30
На улице серый сумрак. Свирину показалось, что уже вечер. Глянул на часы. Нет, всего-то семь минут первого. Но теперь так до февраля, и даже в ясные дни солнце будет проползать по самому краю неба, то и дело скрываясь за огибающими село холмами.
– Поднимаем, – сказал водитель, – и аккуратно вот в эти пазы.
Подняли, вставили. Взгляд Свирина уперся в подошвы отцовских ботинок. Вернее, полусапог. Теплых, кожаных, на молнии. Новых. Летом подарили со старшей дочкой ему на день рождения. Дочку уговорил приехать. Хоть навестила их перед этим… И как удар током: а ведь, наверное, дарить обувь – плохая примета. Как же он не посмотрел, не проверил. Вслед за ударом нахлынуло, обдало как кислотой: он виноват.
Глупости. Не связано это. Тапочки нельзя, а ботинки… Родители почти не покупают одежду, донашивают, и у отца те зимние ботинки были все облупившиеся, в трещинах. Свирин предлагал и слышал в ответ: «Да зачем? Куда мне в новых? Нормальные…»
Вот и мама. Ее держат врач и врачиха. Или кто она, фельдшер, медсестра?.. Какая разница…
И с какой стати такие вопросы приходят сейчас? Сейчас другое важно. Другое. У самого, что ли, слабоумие, или с ума сходит?.. Да нет, это самозащита. Отвлекает мозг на другое, чтобы действительно не свихнуться, не рухнуть в истерике, сознание не потерять.
– Ну, сынок… давай тут… как-нибудь, – сказала мама.
Свирин дернул головой, как смог обнял ее. Врачи мешали обнять по-настоящему – стояли к ней плотно.
– Да… это… там в серванте… горючее. Выпей за нас… вечером.
– Да. Держитесь, пожалуйста. Поправляйтесь.
Мама слабо, как и отец только что, потянула губы:
– Будем стараться, сынок. Будем… стараться.
Ее подвели к машине, к двери сбоку. Женщина запрыгнула в салон, мужчина подал ей сумку с вещами. Женщина положила их куда-то, протянула руки к маме.
– Поднимаемся.
Мужчина приподнял маму, и вдвоем они усадили ее в кресло, пристегнули ремнями.
– А! – вспомнил Свирин. – Минуту.
Мужчина оглянулся на него.
– Как мне узнать, в какой больнице? Каком отделении?
– Если ковид подтвердится, то в госпиталь… Вашему фельдшеру сообщат.
– Ясно… Мама, отец, – Свирин сунулся в салон, – поправляйтесь! Жду вас! Очень!
Они ответили что-то, но слов он не разобрал. Женщина надевала на маму прозрачную маску с трубочкой. Видимо, кислородную. Мужчина потянул дверь, и Свирин убрал голову. Отступил на шаг.
Машина тихо, будто и мотор не работал, тронулась.
Медленно, качаясь, как лодка, завернула за угол забора и исчезла.
Свирин вошел во двор, закрыл калитку. Ключа в замке не было. Посмотрел на стену избы – там гвоздь, на котором они обычно висели. Да, там. Подошел, снял. Вернулся к калитке, запер ее.