Журнал «Юность» №04/2025 - стр. 7
Солист на автопилоте допел куплет а капелла. При полном свете обнажились стальные и чугунные ноги прожекторов и других приборов. Зрители замерли и оглядывались вокруг: беспомощно, тревожно или с любопытством. Бормочущая тишина взорвалась сразу в нескольких местах:
– Почему остановили концерт? Что происходит? – И, коронное: – По какому праву?
Бойцы в серых куртках и шлемах встали вдоль стен, несколько человек поднялись на сцену.
– Какие красивые парни! – зазвенел среди общего гула задорный женский вскрик, будто по фарфоровой чашке щелкнули пальцем.
– Приготовить документы, удостоверяющие личность, для проверки!
Приготовить, подумала я, как борщ. Порадовалась, что со мной нет ни одного из детей, и тут же испугалась, что потеряю с ними связь, если нас всех задержат до выяснения личностей, обстоятельств, что еще в таких случаях выясняют. Безучастный, ровный, без интонаций, голос раздавался словно бы отовсюду. Надо сказать этому голосу, что мой паспорт едет на такси в гостиницу и не собирается в ближайшее время удостоверять мою личность, если только Надя не вернется. Я написала ей сообщение в ТГ, но она его не получила.
Музыканты в сопровождении бойцов спустились со сцены, направились к выходу. Чтобы отвлечься от мыслей об одинокой серой галочке в чате, я спросила мужчину в свитере:
– И что теперь с ними будет?
– Чемодан, вокзал, Стамбул. Ну, или черная водолазка, – ответил он, провожая взглядом уходящих, потом повернулся ко мне и осекся. – Простите, вы любите эту группу? Я просто случайно попал.
– Да я сама сегодня не в ту дверь вошла, – отозвалась я примирительно. – Играли в буриме.
Рифмы заданы, менять их нельзя, даже местами, а тут еще сонет, жесткая форма. Но поэты, знаете, они из всего выкрутятся. Все равно писали, что вздумается. Опасные люди.
Он взглянул на меня с любопытством и снова улыбнулся:
– Пишете стихи?
– С пятнадцати лет, – ответила я.
Кокетничать про теоретические знания не осталось сил.
– Даже помню первое. Многих других не помню, а это как вросло.
Я старалась говорить беззаботно, легко, но чувствовала, как меня начинает бить дрожь. Обняла себя за плечи. Зубы предательски стукнули раз, другой. Мужчина снял свитер и молча протянул мне, оставшись в одной футболке с портретом Кобейна.
– Подруга уехала с моим паспортом, – продолжила я, быстро одевшись и стараясь не стучать зубами. – Сообщения не получает. Телефон, скорее всего, разрядился. Не знаю теперь, как выбираться.
– Я останусь с вами, пока все не прояснится, – ответил он, будто речь шла о чем-то, давно решенном. – В крайнем случае, в участок тоже вместе поедем. Время-то детское.