Журнал «Юность» №02/2022 - стр. 13
– На двадцать отпустили бы. – Тут уж и Николай Сергеич не знал, что им делать с двадцатью килограммами осетрины.
Небольшой катерок, серая потертая дюралька без номеров, под 40-сильной «Ямахой», появился неожиданно. Николай Сергеич как раз карту рассматривал. За все их путешествие к ним никто не подъезжал, а тут моторка шла стороной и мимо, но как-то вдруг оказалась рядом. Николай Сергеич скосил глаза от карты – в катере было трое молодых парней лет по восемнадцать-двадцать – и слегка поморщился внутренне, Василь Василич тоже замолчал. Они были на надувной лодке среди большой безлюдной реки, и что за мысли в головах этих парней, было неясно.
Когда они собирались, многие советовали взять с собой оружие: там, мол, полно лагерных зон и зэков, осетровые браконьеры болтаются по всей реке, почитайте Астафьева – ничего не изменилось. Василь Василич только посмеивался, а Николай Сергеич, как ответственный организатор, думал на эту тему, не очень все же понимая, зачем им оружие. Оно как будто и понятно, вроде как на всякий случай, но когда представлял конкретнее… «Что, в людей стрелять?» – спрашивал Николай Сергеич. «Пусть будет…» – отвечали добрые люди.
Ружье в чехле лежало где-то под вещами. Оно так ни разу и не было заряжено, и рыбаки, за полпути не встретив ни зэков, ни браконьеров, о нем не помнили. Спокойно бросали лодку с вещами на берегу и шли в деревенский магазин за хлебом. И теперь вот было слегка неприятно, что кто-то подъехал. Без нужды. Как-то здесь на Енисее это не принято было.
Парни в лодке были крепкие. Двое светловолосые, похожи друг на друга, один за рулем, второй, в телогрейке на голое тело, на заднем сиденье, третий – в красной выгоревшей футболке – самый худой и бритый наголо. Этот стоял, опершись животом на стекло, рядом с рулевым.
– Здрасте! – Парни смотрели слегка настороженно, но спокойно.
– Здорово, ребята! – ответил Василь Василич.
– Рыбачите? – слегка извиняясь, что лезет не в свое дело, спросил бритый.
Он был вежлив. Он разговаривал с ними так же, как в дни их молодости они сами разговаривали со старшими. Это были такие забытые интонации и отношения, что Василь Василич с Николай Сергеичем невольно замерли, рассматривая парня. В нем вообще подозрительно много было хорошего: открытость смуглого лица, спокойный и прямой взгляд, никакого молодецкого гонора… и эта простая естественная вежливость к старшим.
– Мы не рыбинспекция, ребята, все нормально. Дурака тут валяем, в Дудинку идем, – пробасил Василь Василич, ему прямо неудобно было, что думал о них с опаской.