Журавушка танцует на поляне - стр. 5
Моя героиня сидела на последнем в ряду стуле около прохода, так она не чувствовала себя хорошо в присутствии еще полтысячи людей, сидевших в зале. Она мирилась с их присутствием, но оставляла за собой право незаметно сбежать – нет, не от музыки, которую она любила, а от этой дышащей, сопящей, кашляющей и пахнущей толпы, называемой публикой.
У неё был только один сосед – справа, но уже через десять минут после начала концерта моя героиня поняла, что мужчина не мылся по крайней мере дней пять, и от его немытых волос несло человеческим салом. Запах был дурным и стойким, и вызывал у неё тошноту, а тот еще наклонил тело в её сторону, оперевшись рукой на поручень кресла.
В тот момент музыка для неё исчезла, превратившись в набор звуков. Мелодия распалась на части под натиском сального запаха. Волшебство превратилось в муку. Уйти ей казалось некультурным, и она сидела, страдая и скорчившись, отстраняясь от запаха справа. Но тут до неё долетел запах из соседнего ряда. Видно, воздушная система охлаждения в зале перемешала запахи, распределяя их среди зрителей. Запахло потом, немытыми джинсами и нестиранными носками. Эта какофония запахов перемешалась с дезодорантами, лаками для волос и всевозможной косметикой – как дешевой, так и дорогой. У запахов не было ни мелодии, ни гармонии, и нашу героиню стало подташнивать.
Она закрыла глаза и зажала нос, оставив лишь малюсенькую щелочку для дыхания. Воздух был искусственным и нечистым. Сама она мылась утром и вечером, переодевала белье каждый день и не использовала сильно пахнущей косметики.
Почему люди не чувствуют этих запахов? Как они могут слушать музыку в такой обстановке? Ей захотелось уйти подальше от звуков, запахов, мелодий, толпы.
«Зачем я сюда пришла? За звуками? За мечтами?» И вдруг ей показалось, что она поняла, поняла тайну звуков! Ведь человечество разъединило звуки в семь нот, семь несвязных звуков. А ведь в природе такого нет, там нет дискретности, нет разрыва, а есть одно большое глиссандо, когда один звук плавно переходит в другой. Но люди разделили звуки, а потом решили скомбинировать эти разделенные звуки – в мелодию.
И тут она вспомнила скворца, который сидел и пел вчера в парке. Она шла домой с работы через парк, и вдруг остановилась. Скворец сидел на ветке и пел в самозабвении, глядя на уходящее солнце. Он пел, как мог, не комбинируя звуки, а просто рождая их. Скворец был сам музыкальным инструментом. Она остановилась под деревом, а тот вдруг смутился и перестал петь. Но потом открыл клюв и выполнил такое глиссандо, катясь по звукам, как по волнам, что у неё захватило дух от такого богатства ощущений.