Журавли над полем - стр. 10
В самом деле, Никифор Матвеевич, живи по совести и без оглядки на злые языки. И будет тебе уважение, – поддержал хозяйку и Маркин, также назвав Говорина по имени-отчеству, что особенно понравилось хозяину, который и покраснел и засопел одновременно.
Предложили Маркину в это утро самую простую крестьянскую еду: парное молоко от только что подоенной коровы, круглую картошку, приправленную постным маслом, и черный ноздреватый хлеб. Кроме того, в эмалированной чашке лежали пластики крупно нарезанного свиного сала. И Маркин, наверное, впервые за много лет, ел с удовольствием, нахваливая и хозяйку и хозяина, а насытившись, встал из-за стола, поблагодарил за угощение и, свернув цигарку, затянулся глубоко, с толком, какой понимают в табаке истинные курильщики.
Глава 3
Никогда не устающая нести свои воды в одном, Богом данном, направлении, река не потеряла своих неповторимых красок, поблескивая в лучах солнца всеми цветами и оттенками, какие только можно себе вообразить. То убыстряя бег на шиверах и перекатах, то замедляя в спокойном разливе, Ия оставалась прежней – верной своим берегам, на которых триста пятьдесят лет назад пришедшие из-за Урала русские люди решили обосновать поселение под названием Тулун. А еще через некоторое время, в 1907 году, чуть поодаль от Тулуна, но также на ее берегу возникла и опытная ферма, первым директором которой стал разорившийся орловский помещик Иван Сергеевич Турбин, преобразованная в 1913 году в опытное поле, а в последствии и в селекционную станцию.
Любознательные, неугомонные в своих поисках, особые по складу ума и характеров, люди стали здесь работать над выведением таких сортов зерновых, кормовых и прочих сельскохозяйственных культур, которые бы могли накормить народонаселение всей Иркутской губернии, всего Сибирского края, включая Дальний Восток, и шагнуть далее – за Уральские горы, в центральные области России.
Среди этих людей и оказался Василий Степанович Маркин, который теперь шел по пробитой рыбаками и путешественниками тропе по берегу благословенной реки и вспоминал, как впервые появился на селекционной станции. А память его, за минувшие почти двадцать лет, не утратила ни единого эпизода из той части его биографии, которая навсегда привязала его к этой земле.
Он помнил, как так же пешим ходом пришел на станцию, где кто-то указал ему на небольшое бревенчатое здание, в котором была контора и сидел ее директор Виктор Петрович Сидоревич.
Из-за стола поднялся и вразвалку пошел к нему навстречу крепкий, с большими залысинами на голове, человек. Приветливо улыбнулся, подавая руку: