Жребий - стр. 23
Она взяла одну из его сигарет.
– Как бы то ни было, я еще долго не мог уснуть в темноте, а когда засыпал, мне снилось, как открывается эта дверь. И потом всегда, когда я испытывал стресс, эти сны возвращались.
– Как ужасно.
– Да нет, – сказал он. – Не очень. У всех бывают плохие сны. – Он указал пальцем на спящие молчаливые дома вокруг. – Иногда я удивляюсь, что сами стены этих старых домов не кричат от страшных снов, которые в них витают… Поехали к Еве и посидим немного на крыльце, – предложил он.
– Внутрь я не могу вас пригласить – таковы правила, но в холодильнике у меня есть кока. Хотите?
– Не откажусь.
Он свернул на Рейлроуд-стрит, погасил фары и заехал на маленькую стоянку пансиона. Заднее крыльцо было выкрашено белым, и там стояли три плетеных стула. Напротив сонно текла Ройял-ривер. Над деревьями за рекой висела летняя луна, оставляющая на воде серебряную дорожку. В тишине она могла слышать легкий плеск воды о камни набережной.
– Садитесь. Я сейчас.
Он вошел, тихо затворив за собой дверь, и она уселась на один из стульев.
Он нравился ей при всей своей странности. Она не верила в любовь с первого взгляда, хотя допускала внезапно вспыхивающее вожделение (обычно именуемое страстью). Но он вовсе не принадлежал к людям, способным вызвать подобную страсть. Худощавый, бледный, с лицом далекого от жизни книжника и задумчивыми глазами под копной черных волос, выглядящих так, словно их чаще ворошили пятерней, чем расческой.
И еще эта история…
Ни «Дочь Конвея» ни «Воздушный танец» не предвещали такого. Первая повествовала о дочери министра, сбежавшей из дома и путешествующей автостопом через всю страну. Второй – о Фрэнке Блази, беглом преступнике, начинающем новую жизнь в другом месте, и о его водворении в тюрьму. Это были яркие, энергичные книги, и в них не присутствовало ничего от зыбкой тени Хьюберта Марстена, качающейся перед глазами девятилетнего мальчика.
И по какому-то совпадению ее глаза вдруг вперились во что-то далеко за рекой, на крайнем холме, возвышающемся над городом.
– Вот, – сказал он. – Надеюсь, что…
– Посмотрите на дом Марстенов, – прервала она его.
Он посмотрел. В доме горел свет.
7
Уже за полночь все было выпито; луна почти скрылась, они говорили о какой-то ерунде, а потом она вдруг сказала без всякого перерыва:
– Ты мне нравишься, Бен. Очень.
– Ты мне тоже. И я удивлен… а, не важно. Помнишь, ту дурацкую шутку, которую я отпустил в парке? Все это кажется случайным.
– Я хочу увидеться с тобой еще, если ты не против.
– Я не против.
– Но не торопись. Помни, что я всего-навсего провинциальная девчонка.