Жребий окаянный. Браслет - стр. 5
– Да будет тебе, дед, – со смешком возразил Ермил. – Семья… Батюшка… Я на его месте тоже, может очень даже быть, каждый день глаза б заливал, чтоб семью эту не видеть. Какой ему Мудр Лукич батюшка? Отчим он и есть отчим. В другой бы семье мать своего старшего новому мужу в обиду не дала, а эта своему Мудрушке слова поперек не скажет, души в нем не чает. А ведь он пришел в семью, на вдовье наследство, почитай что с голым задом. Теперь у них девять своих детишек подрастает. А этот… Прибрал бы его Господь – все б только вздохнули с облегчением. К делам его Мудр Лукич не подпускает, а вздумай он долю из дела потребовать, так и вообще из дому вышибет.
– Ну все ж таки Мудр Лукич отправил его в Орел зерно закупать. И деньги доверил.
– Деньги он мне доверил, приказчику своему. И в Орел он послал, соответственно, меня. А пасынка просто услал с глаз долой, чтоб подольше его не видеть.
– Ежели так, как ты говоришь… А нельзя ли ему через земской суд… Ну долю наследства для себя вытребовать? Мудр Лукич, слов нет, купец оборотистый оказался, но ведь митряевскую хлебную торговлю не он ставил. Не одно поколение купцов трудилось, да и родной батюшка…
– Х-ха… Земской суд, говоришь? – перебил деда приказчик Ермил. – Нет такого закона, чтобы самую большую хлебную торговлю в Ярославле разваливать… Вот помрет глава семьи, вот тогда, наследнички, делите как хотите. А чтобы при живом главе семьи дело делить… Да и гильдия купецкая такого ни в жисть не допустит! Ведь это дозволь лишь раз! Такое начнется… Н-нет. Невозможно.
– Нет, все одно… Ты как хошь, Ермил, а выход всегда есть. Что мешает Михайле приказчиком, вот как ты, к примеру, к чужим людям наняться?
«Наконец-то прозвучало имя клиента, – отметил Валентин. Ермил же в ответ на эту реплику расхохотался:
– Да кто ж митряевского человека, тем паче сына, к себе приказчиком возьмет? Сразу видно, дед, что ты, хоть и провел с торговым народом всю жизнь бок о бок, в купецком деле ничего не соображаешь. Потому и не стал сам купцом. Хотя мог бы.
– А на что мне? Я кормщик. И тем доволен.
– Так вот, дед. Никто к себе из наших, ярославских, к себе митряевского человека не допустит. Даже меня, ежели, положим, без работы останусь. Ведь каждый думает: «То ли работника честного беру, то ли тайного митряевского соглядатая». Ведь Митряевы за последние двести лет ни одного и не двух сожрали со всеми потрохами.
– Так и необязательно по хлебной части идти, – продолжал упорствовать дед. – Можно к суконникам попроситься или к ремесленникам податься.
– А то Митряевы мало и тех, и других проглотили? – Ермил скептически хмыкнул.