Жребий изгоев. Всеслав Чародей – 1 - стр. 41
– Грозен ты, княже, как я погляжу, – княгиня улыбнулась. – И куда денешь?
– Пусть к епископу в прислугу идут, – махнул рукой Всеслав.
Княгиня звонко расхохоталась – она и до сих пор, на четвёртом десятке, сохранила весёлый нрав.
– Войну затеваешь, Всеславе? – внезапно спросила она, положа руку ему на плечо. Князь невольно вздрогнул, поднял на неё удивлённые глаза.
– Ты… откуда знаешь?..
Бранимира усмехнулась, села на высокий подлокотник кресла, прижалась к мужеву плечу.
– Забыл, княже, кто я такова?..
Нет, он не забыл.
– Слухи и до меня донеслись, – Бранимира улыбалась. – Негоже тебе, ладо, таиться от меня. Вон правильно христиане говорят – муж и жена да будут едина плоть.
Всеслав криво усмехнулся:
– Они ещё говорят – жена да убоится мужа своего.
– Не дождутся! – княгиня гордо вздёрнула подбородок.
– Вот так-то лучше, – засмеялся Всеслав. – А то я уж подумал: ну, если и жена моя христианские речи повторять взялась, так надо мне оружие складывать да обратно кресту кланяться.
Княгиня засмеялась:
– Не приведи, Мокоше.
На том разговор и закончился.
Да, Бранюшка, затеваю я новую войну! – горько бросил про себя князь. И не с иноплеменниками войну, со своими, русичами, мало того – кривичами единокровными! А и как иначе?!
Когда-то давно, как только взял в кривской земле отец Всеславль, Брячислав-князь, решил он восстановить разрушенный Владимиром прадедов город. Обновлённая, отстроенная заново Брячиславом кривская столица разрасталась, народ в Полоцк притекал медленно, но верно. Слух про веротерпимого полоцкого князя разнёсся далеко по всей Руси, и народ бежал из-под руки Ярослава киевского в кривскую землю, чая здесь найти прибежище, где никто не помешает молиться русским богам. Полоцк богател на торговле с варягами и урманами – по Двине с Варяжского моря прямой путь к Днепру.
Обновления город требовал и по иной причине – Брячиславу хотелось городовым строительством показать, что его стольный город не ниже Киева или Новгорода, так же богат и красив, так же достоин стать стольным городом. Тогда и предложил ему епископ Мина, присланный из Киева самим митрополитом грек, построить каменный собор. Софийский. Стойно Киеву и Новгороду, где Ярослав только-только построил такие же точно соборы. Стойно самому Царьграду, наконец!
Князь подумал и согласился.
Каменный собор, всего третий на Руси, будет зримо воплощать мощь и богатство полоцкой земли, а имя собора лучше прочих иных слов скажет о княжьем достоинстве полоцких Изяславичей. Разумный поймёт!
Артель царьградских каменных мастеров трудилась без устали, но строительство шло долго – попробуй-ка в лесной да болотистой кривской земле найди потребное количество камня, да подвези его к Полоцку. А после смерти Брячиславлей строительство замедлилось (Всеславу того было не надобно, он просто не хотел раньше времени своего отношения к кресту выказывать), невзирая на то, что и достраивать оставалось – чуть. Потому и достроили собор недавно, всего лет пять тому, а освятили и вовсе только год спустя после окончания строительства. Службы в нём велись, да только Всеслав бывал на них редко. А теперь и вовсе решился отбросить скурату, показать истинное лицо. Глядишь, и будет высящаяся над городом каменная громада служить прибежищем воронья да диких голубей – пусть погоняет их пресвитер Анфимий.