Жизнь – жестянка. Книга 2 - стр. 43
Она остановилась и стала смотреть на закат солнца, где из-за горизонта выглядывал один его краешек. Стояла и молчала. Владимир подошёл к ней со спины, легонько еле прикасаясь, положил свои руки ей сбоку на плечи как бы об- няв, склонил свою голову ей на спину и упёрся лбом в её шею. Гульфем вздрогнула, выпрямилась в струнку и замерла. Он впервые к ней прикоснулся руками. Её волоса издавали запах ландыша и ещё не совсем понятого благоухающего аромата возможно настоя трав, которые пьянили сознание, и от чего стала кружиться голова. Так они стояли, не шевель- нувшись, боясь вспугнуть своё призрачное счастье не более пяти минут. Наконец, он опустил донизу руки, выпрямил шею, вздохнул тяжко и отступил на шаг, после чего заметил, что Гульфем обмякла, а плечи её, повиснув дали волю рукам, чтобы потеребить украшения на одежде. Она явно испыты- вала не меньшее волнение, чем Владимир, а он, в эту минуту удовлетворившись прикосновением пусть даже к её одежде, предчувствуя быть брошенным на произвол судьбы и те страдания, которые замаячили на горизонте, тихо сказал:
– Я ещё тогда в первый день сказал, что лучше бы ты то- гда не приезжала. Неужели не нашлось никого другого по- слать за этими машинами?.. Как жить дальше?..
Вероятно, у Гульфем от возбуждения пересохло горло, потому кашлянув два раза, она вдруг сказала:
– Простимся, как добрые друзья: я всегда буду помнить о тебе, и ждать, сколько смогу и сколько на это времени бу- дет отпущено самой жизнью. Лаской твоих рук по моим пле- чам я даже через одежду услышала, как ты меня любишь, а это и есть самое главное!..
Гульфем снова погрузилась в молчаливые раздумья всё продолжая смотреть на узкую полосу заката; неожиданно она резко повернулась лицом к Владимиру и с пылом жарко- го искреннего откровения стала говорить на грани крика:
– Владимир, тебе надо срочно отсюда уезжать; здесь в этой степи ты пропадёшь! Давай я помогу тебе в этом, я де- нег дам завтра же Хасан тебе привезёт…
– Нет спасибо, – сказал Бекас, прервав её прощальное напутствие, – ещё раз спасибо, но я как-нибудь сам. Брать деньги у любимой девушки это довольно унизительно и за- ведомо прошу не присылать никакого Хасана, всё равно не возьму!
– Тебе надо поступить учиться, – продолжила она после небольшой заминки, – ты ещё молод, вся жизнь впереди… скажи, зачем они тебе эти люди, которые тебя окружают?.. Здесь гибель и нет будущего, и я думаю, ты сам это понима- ешь! Я через день уезжаю в Алма-Ату. Там много наших род- ственников одних отцовых сестёр только пятеро. Я там по- ступать в институт буду; ко всему прочему я уже давно должна была быть там, ибо мне подготовительные курсы пройти желательно, а вот из-за тебя никак не могу вырвать- ся, словно верблюд по кругу на верёвке хожу. Мне не стоило соваться изначально в Москву, напрасно учебный год поте-