Жизнь – жестянка. Книга 2 - стр. 45
Она вдруг резко остановилась, протянула руку вперёд, в которой держала повод уздечки: при этом лошадь сделала два шага, и только стремя поравнялось с ней, несмотря на, казалось громоздкий наряд, словно птица в долю секунды вскочила в седло.
– Ну, вот и всё!.. Владимир, мне пора. Может быть, больше и не увидимся, но я буду помнить о тебе. Не знаю, как ты… вы же мужчины всегда хотите по несколько жён иметь… я противница этого! Надо как у лебедей – одна и на всю жизнь!
– Гульфем, ты же адрес обещала дать…
– Он у тебя в куртке в правом кармане… потом прочтёшь; там ещё и коротенькое письмо тебе: вот на него в Казахстан
и ответишь. Только писать не торопись, мне ещё предстоит прижиться там к тому же вступительные экзамены не за го- рами, а к ним готовиться надо.
Бекас стоял, плечом прижавшись к её ноге вдетой в стремя; она погладила ладонью его по голове, как это делает часто мать со своим маленьким сыном, потом нагнулась и, прижавшись к макушке, сделала долгий поцелуй, после чего распрямилась в седле и резко, словно бросила камень ему на сердце сказала:
– Будь счастлив, Владимир, вспоминай хотя бы изредка обо мне!..
Лошадь с места рванула в карьер и спустя минуту она растаяла в ночи; какое-то время ещё виднелось тёмное пят- но на фоне безлунного горизонта, но вскоре и оно растаяло по мере затухания звука конских копыт. Минуты спустя спра- ва в степи послышался свежий звук копыт, это вслед поска- кал за Гульфем её охранник. Гульфем стрелой ушла в глубину ночи, оставив ему на память в подарок печаль и страдания. В эту минуту ему жить не хотелось, и лишь отсутствие средств поквитаться с этой опостылевшей жизнью, возможно, удер- живало его от отчаянного шага. Он долго стоял печальный и потерянный, словно ребёнок брошенный матерью посреди незнакомого места и когда почувствовал на своих губах со- лёность слёз своих, то вдруг понял, что он и впрямь ещё ре- бёнок и плачет как когда-то в детстве. Сжав до боли кулаки, тихо завыл, застонал: стыдясь своих слёз и испытывая жела- ние зареветь в полный голос, упал коленями на землю и стал кулаками бить её. Наконец поник лбом в землю, как это де- лают мусульмане во время молитвы долго так лежал, словно провожая сам след впервые любимой девушки, которая ещё минуты назад присутствовала на этом месте. Спустя время со стоном встал на ноги, и ещё раз взглянув в темноту, будто надеясь ещё раз увидеть её, обернулся и словно побитая хо-
зяином собака побрёл в сторону мерцающей вдали электри- ческой лампочки.
Войдя в вагончик, Бекас окинул взглядом лежащих на кроватях сотоварищей, которые молчаливым взором устави- лись на него, посмотрел на верхний ярус, где Лява как всегда лежал с книжкой в руках, хриплым голосом обращаясь к не- му сказал: