Жизнь же… - стр. 30
Первым делом он изучил прихожую, провёл пальцем по истрескавшимся обоям, цокнул зубом пятнам на потолке и вопросительно утвердил:
– Ремонт небось, как въехали, ни разу не делали? Сразу видно, мужика в доме нет.
Антонина пожала плечами и не ответила.
– Запах чистый, книг в доме не держишь, – продолжил он оценку квартиры. – Это хорошо, что не держишь. От этих книжек, когда их много, лёгкие испортить как не хрен делать. У меня был подчинённый на службе, это уже когда меня с флота списали, так он помер от книжной пыли, столько книжек у себя в квартире держал. Мой девиз: раз – не кури и, второе, – сохраняйся от пыли. Тогда будешь здоров, как я.
Он хлопнул себя пепельницей-лягушкой в грудь, но мягко, чтобы та не побилась.
– А здесь, значит, квартирует твой внук?
Гость прошёл в Мишину комнату, даже не потрудившись спросить у её хозяина, позволено ли ему войти.
Миша, сгорбившись, сидел за компьютером. По экрану бежали цифры и густые колонки символов. Стол был завален записями и пустой фольгой от конфет. В чашке с потёками по краям подрагивал недопитый кофе.
– Миша, мы на секунду, сейчас уйдём, – сказала Антонина негромко.
Вышло у неё виновато, а как иначе: ведь она и была причиной сегодняшнего вторжения в их дом. И этих идиотских смотрин. И стоит теперь дура дурой, неумело оправдываясь перед внуком.
Миша сгорбился ещё больше.
«Молчал хотя бы», – подумала Антонина, скосив взгляд на Александра Лаврентьевича.
Но тот уже распечатал рот.
– Я в твои годы по девкам бегал, а не дома сидел… – начал он учительским тоном.
Антонину как обожгло. Она схватила Александра Лаврентьевича под руку и твёрдо вывела из комнаты внука. За дверью комнаты послышался гром, там, похоже, что-то разбилось. Антонина, ни слова не говоря, втолкнула гостя в большую комнату, силком направила его на диван, выдвинула ящик комода и, покопавшись в нём, достала упаковку таблеток.
– Посиди пока, – приказала она обалдевшему Александру Лаврентьевичу и, не дожидаясь его ответа, умчалась к внуку.
– Ты сегодня дома? – спросил он её на исходе мая по телефону, когда в окна с нагретой улицы влетали, играя крылышками, солнечные лучи.
– Не знаю, – ответила Антонина, – вроде собиралась в Госстрах, но чувствую, не дойду сегодня.
– Ага, – ответил ей Александр Лаврентьевич и сразу повесил трубку.
Зачем «ага», почему «ага», этого Антонина не поняла.
Звонок в прихожей заголосил в начале третьего пополудни. Она ещё не обедала, только включила газ, чтобы поставить разогревать суп. Антонина в квартире была одна, Миша уехал к матери, что-то ему было от неё нужно. Глянула в глазок, увидела окарикатуренное двояковыпуклой линзой лицо Александра Лаврентьевича, состроила ему рожу, не обратив внимания на коробку, которую её воздыхатель бережно прижимал к груди. Открыла дверь, впустила Александра Лаврентьевича в квартиру.