Жизнь же… - стр. 29
– Мы – флотилия, у нас по-флотильски. – Гость уже оседлал стул и высился над плоской столешницей, барабаня по ней пальцами, как хозяин. – Оппаньки, какая тут у тебя лягушка! Ой, красавица.
Антонина сначала не поняла, потом проследила взгляд, которым гость оглаживал пепельницу, которая стояла на подоконнике.
– Подари, что хочешь отдам тебе за неё. Я лягушек коплю.
Александр Лаврентьевич был уже рядом с пепельницей и теперь оглаживал её фарфоровые бока подушечками пальцев, не взглядом.
– Вы серьёзно? – Антонина глянула на него отчего-то с жалостью, как глядят на городских сумасшедших. – А почему лягушек?
– Сам не знаю, просто люблю, и всё. В детстве, помню, возьмёшь в руки эту царевну, вставишь ей соломинку в задницу, надуешь, – он нашёл у пепельницы-лягушки зад и приставил к нему жёсткие губы, чтобы показать как, – бросишь в воду, а она барахтается, смешно. У меня дома везде лягушки – в шкафу, в серванте, в ванной, в кухне, на телевизоре. Глиняные, железные, деревянные, каменные, фарфоровые, любые. Двести сорок штук уже скоплено, твоя двести сорок первая будет.
– У вас, наверное, не квартира, а синявинское болото какое-то, – пошутила Антонина Васильевна.
На слове «болото» вышел из ванной Миша и тихо проскользнул в комнату.
– Ну так дарите? – Александр Лаврентьевич глазами проводил Мишу и сказал, кивнув в его сторону: – Он курящий, вот заодно и бросит, и пепельница будет ему без надобности.
– Что вы, Миша, внук, он не курит. Он и не курил никогда…
Она хотела рассказать про его беду, но Александр Лаврентьевич вторгся в её фразу тирадой:
– Здоровеньким помрёт, значит. Это хорошо, что здоровеньким. Ему сколько? Двадцать пять? Двадцать?
Антонина сердито топнула. На неё накатила злость. Зачем здесь этот «матрос с “Кометы”»? Почему он городит этот бред? Почему она его слушает?
– Ладно, берите свою лягушку. У нас не курят, ни я, ни внук, это мой покойник курил, пока ему по здоровью не запретили, потом уже, когда запретили, я в ней зёрна сушила на подоконнике.
Александр Лаврентьевич как расцвёл. Он бережно взял пепельницу в ладони, прижал к сердцу и заквакал на разные голоса. Потом, отквакавшись, объяснил:
– У меня есть пластинка фирмы «Мелодия», записи земноводных, ужи там, гадюки, ящерицы, тритоны, а это я сейчас исполнил лягушачий концерт. Так он на пластинке и называется; «“Лягушачий концерт”, записано в Подмосковье».
«Хорошо хоть по-тритоньи не спел. Вот бы весело было», – подумала Антонина.
– Давай глянем, как ты живёшь, перед тем как осесть на камбузе.
Александр Лаврентьевич, не выпуская из рук подарок, спорым шагом отправился исследовать территорию.