Жизнь трех клоунов. Воспоминания трио Фрателлини, записанные Пьером Мариелем - стр. 2
Франсуа Фрателлини
Поль Фрателлини
Предисловие
Дорогие друзья!
Было это вчера вечером. Я вернулся из отпуска, только-только начала восстанавливаться моя связь с Парижем. И вот мой друг, с которым мы имели удовольствие ужинать, приглашает меня сходить в театр. Тут же отзываюсь: «Скорее, в Медрано!»
После двух месяцев отсутствия я хотел увидеть именно вас. Буквально нуждался в этом и пришел на знакомую арену, чтобы вновь лицезреть: Франсуа с шевелюрой танцора, изящными руками и пронизывающими белую маску глазками, которые управляют толпой; дядюшку Поля – не знаю почему, но я зову его дядюшкой, наверное, из-за той нежности, с которой он относится к детям; и Альбера, индонезийского божка.
С той поры, как я знаю вас, я с особым чувством вхожу в это полное запахов и чудес логово, которое вы зовете своим обиталищем. Оно сродни чердакам моего детства, на которых громоздились вещи ненужные и поломанные, но неизменно укреплявшие мое художественное воображение. Как часто я видел вас в светотени этой лавки чародеев. Видел, как медленно, легкой, но уверенной рукой каллиграфа, вычерчивается полумесяц бровей. Видел вас полуодетыми, среди детей и посетителей: под звуки мандолины (которую рассеянно ласкал кто-то из вас) лились воспоминания, или с коллегами по цеху обсуждались технические нюансы, при этом даже самые почтенные из них беседовали с вами с большим уважением. Но прекраснее всего вы в те мгновения, когда уже покидаете сцену, и пот струится ручьями, и вы так мило по-братски перебраниваетесь на своем родном языке из-за того, что та или иная шутка (lazzo!) не удалась или какое-то движение было сделано не так и не к месту.
Так вот, в последний раз, когда я оказался в ваших угодьях, Поль сказал: «А у нас для вас сюрприз. Мы собираемся издать мемуары, а вам предстоит снабдить их небольшим предисловием». Вот уж и правда сюрприз, и приятный! Но, друзья мои, эти мемуары, к которым я пишу предисловие, я их еще не читал и потому говорить о них не могу. А говорить хочу только о вас, о том, что про вас знаю, про мою дружбу с вами тремя.
Я люблю вас и уважаю, ибо вы служите в меру данного вам гения одной из старейших в мире традиций. Храбро, просто и чрезвычайно искусно вы занимаетесь тем, чем занимался ваш отец и чему вы будете учить ваших детей. Ведь ваше ремесло вы любите больше всего на свете и не можете без него жить. За это вы заслужили редкую и высокую награду – всенародную любовь. Вас знает весь Париж! Когда вы выходите на сцену, мужчины, дамы, юноши, барышни, дети – все, кто в этот вечер заполнил террасы Медрано, тут же с теплотой принимают все, что бы вы ни делали. Они становятся одним целым. Они больше не судят друг друга, не грешат друг на друга. Их душа – с вами, в этой залитой светом окружности, озаряющей всякое ваше движение. Франсуа, Поль, Альбер, это ли не счастье? И несколько раз я видел у вас в глазах слезы.