Жизнь мальчишки - стр. 51
Мои родители и я протиснулись туда. Гранд Остин сказал, обращаясь к папе: – Рад видеть тебя, Том. – Потом последовало крепкое рукопожатие. – Да, правда видеть – то я тебя и не могу. – Его очки запотели, и он снял их и начал протирать стекла носовым платком. – Однако, скажу тебе, народу тут собралось, как не было еще ни в одну Пас…
– Да, это местечко напоминает по густоте толпы публичный дом в день выдачи зарплаты, а, Том? – прервал его дедушка Джейберд, и бабушка Сара так сильно пихнула его локтем под ребра, что зубы у него клацнули.
– Я надеюсь, ты позволишь мне закончить хоть одну фразу, – обратился к нему Гранд Остин, щеки которого постепенно становились пунцовыми. – Пока я сижу здесь, ты не дал мне еще и слова вымол…
– Мальчишка, ты отлично выглядишь! – как ни в чем не бывало опять прервал его дедушка Джейберд и, наклонившись через Гранда Остина, похлопал меня по колену. – Ребекка, надеюсь, ты достаточно кормишь его причитающимся ему мясом, а? Знаешь, растущие парни нуждаются в мясе для своих мускулов!
– Ты что, не слышишь? – спросил его Гранд Остин, кровь теперь пульсировала на его щеках.
– Не слышу что? – переспросил его дедушка Джейберд.
– Прибавь громкость на слуховом аппарате, Джей, – сказала бабушка Сара.
– Что? – переспросил он ее.
– Громкость прибавь на аппарате, – закричала она ему, окончательно теряя терпение. – Прибавь громкость!
Пасха предвещала оказаться запоминающейся.
Дождь продолжал барабанить в крышу и входящие с улицы мокрые люди здоровались с уже сидящими внутри. Дедушка Джейберд, чье лицо было худым и вытянутым, а коротко остриженные седые волосы торчали серебристым ежиком, изъявил желание поговорить с отцом об убийстве, но отец коротким отрицательным движением головы отверг все попытки к подобным разговорам. Бабушка Сара спросила меня, играл ли я уже в этом году в бейсбол и я ответил что да, уже играл. У бабули Сары было круглое доброе лицо, с полными щечками и голубыми глазами в сетке морщин, но я отлично знал, что она часто задает дедушке Джейберду за его выходки по первое число и тогда ее глаза горят яростным огнем.
По причине дождя все окна были плотно закрыты и скоро в церкви стало нечем дышать. Вокруг царила сырость, пол был влажным, по стенам текло с потолка, над головой стонали и рычали, разгоняя густой воздух, лопасти вентиляторов. Отовсюду со всех сторон церкви доносились сотни разнообразных запахов – духи, лосьоны после бритья, тоник для волос, плюс сладчайший аромат бутонов, украшающих шляпки и воткнутых в петлицы пиджаков. Появились певчие, все как один в пурпурных мантиях. Прежде чем певчие успели закончить первый гимн, я под рубашкой уже обливался потом. Гимн пели все сообща и стоя, и как только отзвучала последняя строфа, все поспешно расселись на места. Две более чем упитанные дамы – миссис Гаррисон и миссис Прасмо – вышли к кафедре и несколько минут говорили о фондах пожертвований в пользу нуждающихся семей в Адамс Вэлли. После чего все снова поднялись, спели новый гимн и опять дружно уселись. Рядом со мной оба моих деда тщательно выводили слова гимна и их голоса напоминали могучий весенний лягушачий рев в болотистом пруду.