Жизнь, которая приснилась... - стр. 3
Поскольку была Клава в семье самой младшей, «поскребышем», то доставались ей лишь сестринские обноски. Нарядов у девчонки отродясь не было, и потому она спала и видела собственное, только ее, платье – ситцевое или из сатина, даже пусть из материного перешитое, но только специально для нее. С обувками совсем беда была: ношенные тремя сестрами до нее, они редко доходили до Клаши, разваливались по пути. Летом-то ничего, можно было и босиком пробегать – больше все равно не в чем, а вот зимой, заспавшись, оставалась без валенок – подшитые разбирали старшие. Опять приходилось сидеть дома или идти на улицу в худых, подложив внутрь соломы. Каждый день она давала себе обещание утром проснуться пораньше и отвоевать пару обувок, но сон бывал так крепок, что даже спрятанные ею под подушку с вечера чёсанки утром непонятным образом «уходили», а сестры снова смеялись над засоней.
Сестры вообще держали ее в черном теле, шпыняли по любому поводу, заставляли не по разу мыть полы или перестирывать белье. С собой Клавку по малости ее лет никуда не брали, но любопытство в девчонке пересиливало страх, и она украдкой, издали, подсматривала, как сестры вместе с другими девчатами в теплые летние вечера сидели с парнями на деревенской завалинке или прохаживались вдоль реки. И только хроменький брат Александр, повредивший ногу еще в детстве косой, очень спокойный, работящий, говоривший мало и всегда негромко, любил ее и никогда не обижал. В благодарность за это Клава дала себе слово: когда станет взрослой и родит сына, назовет его в честь брата. «Вот бы еще характером на Шурика походил…» – мечтала она. Слово сдержала: сына, родившегося, когда самой было девятнадцать, назвала Сашей, ну, а девочку, появившуюся на свет через четыре года, Машей назвал муж.
«Муж» – слово-то какое важное, взрослое. Клава стеснялась даже произносить его, а не то что представлять, что и у нее когда-нибудь будет «муж». Ей было почти восемнадцать, и она всерьез думала, что на такую «старую» никто уже не позарится. Наверное, потому и выскочила за первого, кто позвал, – длинного и худого как жердь, но веселого парня Сергея, приехавшего проведать своего армейского сослуживца. Пока гостил, приметил соседскую девчонку Клашу. Маленькая, шустрая, крепко сбитая, да еще, говорят, и работящая как трактор, Клава приглянулась ему сразу. А что, возраст уже подошел, жениться все равно когда никогда придется, почему бы и не на этой кнопке?! Да, росточком она не вышла, в пупок дышать будет, а с другой стороны и хорошо – никто не уведет. Попросил родителей друга стать сватами. С невестиной родней сговорились быстро, похоже, те были рады сбыть с рук Клавдию: хоть и родная дочь, а все равно лишний рот. Пусть муж кормит. Расписали их в сельсовете, вечерком посидели по-семейному – вот и вся свадьба. Через пару дней Сергей уже увез молодую жену, приданого у которой была подушка на гусином пуху да узелок с парой ношеных платьев и сменой белья, на свою родину, далеко от родителей.