Жизнь. Книга 3. А земля пребывает вовеки - стр. 1
© Н. Федорова, текст, 1966
© Издательство «Сатисъ», 2019
Глава I
Наконец она пришла – революция.
Но всё в ней было не так, как ожидала Мила, как описывались революции в её школьных учебниках, как предполагалось по страшным слухам в «Усладе». Она ожидала, что революция придёт издалека. Её принесут с собою чужие, незнакомые люди. О её приближении известит набат, крики, далёкие выстрелы, похоронный звон соборного колокола. В бинокль она увидит страшное революционное войско. С песнями, с победными криками, размахивая флагами и ружьями, оно ринется в город, растекаясь по улицам. На концах пик поднимутся окровавленные знамёна бунта. Но город будет защищаться – на улицах, из-за углов, у входа в каждый дом. Защитники будут падать и умирать тут же, у порогов своих жилищ, а женщины, выбегая из домов с кувшинами воды, станут утолять жажду последних сражающихся и с воплем уносить трупы родственников. Как фейерверки, вспыхнут пожары. Пули станут ударяться о стены «Услады». Глухие пушечные раскаты закончат сражение.
Она видела баррикады у дверей «Услады» и себя, с охотничьим ружьём в руках, прячущейся за колоннами, на балконе, готовой защищать жизнь матери и тёти. Затем Головины бегут из города.
Она видела себя в опасности, преследуемой, под свист пуль скачущей галопом на лошади – за холмы, к броду через реку. И вот они где-то в горах, среди таких же бездомных женщин, тёмною ночью, у костра. Вот они прячутся в лодке, в зарослях тростника, в камышах, где-то у степной безымянной маленькой речки. Вот она лежит на земле, прислушиваясь к отдалённому лошадиному топоту – друзья? враги? – а ветер качает над ней тростники, и сухие их стебли звенят, как музыка тёти. Речные птицы взлетают, пугая её шумом крыльев. Но вот, наконец, узкая щель в высокой кавказской скале – их последний дом и убежище. По утрам она взбирается на голую вершину и, прикрыв глаза от солнца рукою, смотрит в ту сторону, где была «Услада». Никого! Пустыня! «Горе побеждённым!» Но когда исполнится чаша испытаний, она увидит двух всадников вдали: её братья! Борис и Димитрий. Они кричат ей: «Выходите! Вы свободны!»
Между тем революция пришла в город не как война, а как грандиозный праздник. Этот город получил революцию уже готовой, по телеграфу… В этот город она пришла бескровной и встречена была почти всеобщим ликованием.
Дни и ночи гремели духовые оркестры, сопровождая делегации на собрания. С музыкой шли парадные шествия, с песнями шли гимназисты и рабочие союзы. Парами выводили учащихся из школ на площади: «Дети, смотрите и запоминайте! Вы свидетели великих дней». Все приглашались на праздник Свободы. «Забудем прошлое и прежние обиды! Мы начинаем жизнь сначала. Наступает эра всеобщего счастья. Такой день случается раз в тысячелетие! Радуйтесь! Все радуйтесь!»
Многие действительно ликовали и радовались – от всего сердца: они получили, чего добивались. Другие радовались лишь потому, что давно уже не радовались ничему. Сердце просило отдыха. За последние годы они не знали ничего, кроме потерь, панихид, нужды, горя и страха. Молодёжь, всегда жадная до перемен, радостно шагала за знамёнами.
Причины радости были многочисленны и разнообразны. Дети в школах кричали: «Ура! Сегодня не будет уроков!» Выпускные классы кричали: «Ура! Больше не будет экзаменов!» Отстававшие по успехам ученики не верили своим ушам: «В честь революции нынешнею весною все будут переведены в следующий класс!» – «Ура! Да здравствует эта волшебная революция!» И из школьных дверей, как кипящая лава, выливались толпы ликующих детей.
Служащие радовались отдыху, перерыву в работе. Бедняки жадно внимали слухам о разделе земель и имуществ, униженные – полному уравнению всех чинов и классов. Семьи ожидали возвращения любимых с фронта: «Поймут же и немцы и бросят оружие!» Казалось, не было границ грядущим блаженствам.
Такие, как Головины, были в незначительном меньшинстве. Они оставались дома, никуда не выходили, к процессиям не присоединялись и молчали.