Жизнь из грязных кусочков… Я создал себе сам! - стр. 21

Вокруг города, расположился крупный военный гарнизон, где я, с моими новоявленными друзьями дни напролёт, проводили все летние каникулы. Русских в городе мало и везде незнакомый язык. Это меня не смущало, через пару лет, я уже бегло разъяснялся с туркменскими мальчишками на их родном языке. Конечно, все знакомства происходили не всегда гладко, приходилось кулаками доказывать свою независимость в этом мире. Это потом появились, черные как смоль друзья, Мауджа, Нуры, Бекен, Аман. Мне всегда тюркские языки давались очень легко. Впоследствии, когда мы переехали в Узбекистан, я и там умудрился выучить узбекский язык. Конечно, грамматику я не мог знать, но разговорную речь осилил сполна.

Также рядом был казах-аул, где проживали преимущественно одни казахи и с ними я стал объясняться на их языке, но злые были казачата, всегда приходилось с ними драться до крови. Жили мы с матерью бедновато, но все необходимое у нас было. Обстановка минимальная, весь наш скарб умещался в двух чемоданах и нескольких узлах. Постепенно в квартире появлялась и мебель, и постельные принадлежности, и даже радиоприёмник «Харьков», но перед очередным переездом мать распродавала все не носимое имущество, шифоньер довоенных времён, радиоприёмник, лишние кастрюли, матрацы, подушки, кровати и вперёд – к новой жизни, которая начиналась точно так же и по такому же сценарию: мать искала работу, я прозябал на улице, и, когда мы мало-мальски обживались, опять, узлы, поезда, вокзалы. В Казанджике матери пришлось устроиться в ПЧ на железку путеобходчиком и целыми днями она пропадала на работе. Дали нам ведомственную квартиру в железнодорожных домах, рядом оказалась вновь отстроенная русская школа. Никакой промышленности в этом городе и близко не было. Город по сути своей оказался крупным перевалочным железнодорожным узлом и кроме огромного ДЕПО и военного гарнизона, больше ничего интересного в этом городишке не наблюдалось.

Я был предоставлен сам себе, что и послужило в дальнейшем, становлению моего непростого характера. Не терпел никакого командования, не любил подчиняться, всегда имел своё мнение и предпочитал оставаться один. Рос независимым, упрямым, но любознательным мальчишкой. У меня наметилась страсть к книгам и шахматам, музыке и, если бы не частые наши переезды, из меня получился бы неплохой шахматист или музыкант. Читал днём и ночью, при свечах, при фонаре под одеялом, при отблесках огня, сложенной в квартире печки.

Несмотря на убийственную жару летом, зимой было 10-15 градусов мороза и сильнейший ветер, который по улицам катал кошек и собак, как футбольные мячи. Климат здесь был резко континентальный, раны не заживали по несколько недель. А укус пендинского москита, этого коварного насекомого, который обитает только в этих жарких краях, перерастает через несколько недель в хронически протекающий дерматоз. Пендинская или ашхабадская язва, редко бывает одиночной, чаще появляется в нескольких местах и после заживления оставляет на теле ужасные шрамы. Панацеи от этого инфекционного заболевания нет и по сей день. У меня навсегда о годах, проведённых в Туркмении, остались три безобразных шрама на правой ноге. Залечивал я их несколько лет.