Живой уголок. Сказочная повесть - стр. 13

– Авоськин, держись…

И невидимая сила вытолкнула хомяка из приятного сна обратно в явь. Там были предутренние сумерки, и лилась вода из крана.

– А где речка? Зелёный берег где? – спросил мокрый Авоськин.

Он лежал около мыльницы, на самом краю раковины, и на него обеспокоенно смотрела спасительница Улька.

– Тут тебе и речка, и берег, – проворчала ужиха.

До хомяка дошло, что река с огромным сомом, а также летающая над лужайкой прекрасная женщина ему почудились. Но впечатления от необычного видения не оставляли Авоськина.

– Улька, ты главного сома видела когда-нибудь?

– Много раз. Он на самом дне реки в темноте прячется.

– И живых червяков у него во рту видела? – с недоверием спросил хомяк.

– Конечно, видела. Только это не червяки, а усы. Два из самого рта торчат, четыре пониже.

– Значит, это был не сон. Или сон, но непростой, – стуча от холода зубами, сказал Авоськин. – Улька, а ты видела…

– Ну, кого ещё?

– Меня… как я королём плыл, – смутился хомяк.

– Авоськин, – серьёзно произнесла ужиха, – во-первых, не королём, а кролем. Во-вторых, запомни на будущее: плаванье с болтовнёй несовместимы…

В это самое время в школу вошла Ангелина Ивановна. Она сразу заметила ручейки, вытекавшие из кабинета биологии. Учительница открыла дверь, отскочила от хлынувшей воды и на фоне сумеречного окна увидела силуэт, напоминающий индейское божество.

Это был Экспонат. От его головы отвалился кусок, обнажив глазное яблоко и пучок мышц. На голове у муляжа сидел взъерошенный Отелло.

– Что таращишься, курица разноцветная? – спросил он.

Ангелина Ивановна давно мечтала, чтобы Отелло заговорил, и учила его разным хорошим словам. Никакой «разноцветной курицы» среди них, конечно, не было! Впрочем, сейчас учительнице было не до вопросов к попугаю.

Хлюпая сапогами по воде, она бросилась к раковине и увидела там двух других обитателей живого уголка. Улька была жива-здорова, а вот хомяк…

– Авоськин? – испугалась Ангелина Ивановна.

– Я з-замерзаю, – простучал зубами хомяк.

Учительница услышала лишь жалкий писк. Схватив махровое полотенце, она принялась бережно вытирать хомячью шёрстку и взъерошенный хохолок. Потом долго согревала зверька своим тёплым дыханием. Добрая-предобрая Ангелина Ивановна!

– Мальвина, так кто же оставил воду открытой? – снова спросила учительница.

Опустив взор, Подризова изучала кончик своей туфли. Она бы свалила вину на кого угодно, но отвертеться в этот раз никак не получалось. Рядом с Ангелиной Ивановной находилась директор школы, хорошо помнившая вчерашнюю возню девчонок у раковины. С негодованием она сказала: