Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта - стр. 10
При Николае I, августейшем сыне тирана-императора, времена разительно изменились. Знаменитая кавалерист-девица Надежда Дурова не забыла, как летом 1836 года Пушкин пригласил её отобедать у него на даче и какой меж ними состоялся диалог:
«– Из уважения к вашим провинциальным обычаям, – сказал он, усмехаясь, – мы будем обедать в пять часов.
– В пять часов? В котором же часу обедаете вы, когда нет надобности уважать провинциальных привычек?
– В седьмом, осьмом, иногда в десятом.
– Ужасное искажение времени. Никогда б я не мог примениться к нему.
– Так кажется. Постепенно можно привыкнуть ко всему».
Видимо, привыкать к «искажению времени» пришлось и самому поэту, ведь в юные годы его ждали ранние обеды, оставившие чудные поэтические воспоминания:
Один из сельских обедов, что дан был по случаю приезда Пушкина владельцем тверского сельца Павлом Ивановичем Вульфом, запечатлелся в памяти его воспитанницы: «Тут мы с Александром Сергеевичем сошлись поближе. На другой день сели за обед. Подали картофельный клюквенный кисель. Я и вскрикнула на весь стол: “Ах, боже мой! Клюквенный кисель!”
– Павел Иванович! позвольте мне её поцеловать, – проговорил Пушкин, вскочив со стула».
Такие вот гастрономические перепады: от парижских трюфелей до деревенских щей и клюквенного киселя! Никогда не узнать нам о столь разнообразных вкусах поэта, если бы не записки его современников. Да и сам поэт не раз упоминал о любимых блюдах в письмах к жене. И сбережённых – всех до единого – его Наташей.
Надо полагать, Наталия Николаевна разделяла кулинарные пристрастия мужа. Затейливы суждения француза Брильи Саварена, что остались на страницах его некогда весьма популярной книги «Физиология вкуса»: «Гастрономия может только в таком случае оказать существенное влияние на супружеское счастье, если она разделяется обеими сторонами. Два супруга-гастронома имеют повод сходиться, по крайней мере, один раз в день… они беседуют… о модных блюдах, новых изобретениях; а известно, семейные беседы имеют особую прелесть».
Верно, подобные беседы велись и за обеденным столом супружеской четы Пушкиных. Да и саму книгу французского гастронома, переизданную в России в 1834-м, читал или, по крайней мере, держал в руках Александр Сергеевич. Свидетельством чему – забытая в ней записка поэта с гастрономическими суждениями, как то: «Точность – вежливость поваров» или «Не откладывай до ужина того, что можешь съесть за обедом».