Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография - стр. 5
Мюяр еще некоторое время играет роль посредника, а затем полностью самоустраняется:
Я сделал свое дело, и теперь Мефистофель может уходить. Я интуитивно почувствовал, что нахожусь не на своем месте, хотя Делёз хотел со мной работать и хотел, чтобы я присутствовал на сессиях, но я ощущал, что стесняю Феликса. Алхимическая реакция произошла и продолжалась еще долго[12].
Перед своей первой встречей Делёз и Гваттари обменялись весной 1969 года несколькими письмами, которые свидетельствуют о зарождающейся дружбе.
Дорогой друг, я все-таки должен найти способ выразить, до какой степени был тронут вниманием, оказанным вами статьям, которые я вам послал. Медленное, пристальное чтение «Логики смысла» навело меня на мысль, что между нами есть глубокая гомология «точек зрения». Встреча с вами, когда у вас появится возможность встретиться, образует для меня уже сейчас ретроактивно присутствующее событие, исходящее из нескольких истоков[13]. Так пишет Гваттари 5 апреля 1969 года, рассказывая Делёзу о своих трудностях с письмом и нехватке времени на него из-за деятельности в Ла Борд. Зато «Логика смысла» заставляет его поверить, что он общается с Делёзом как будто при помощи ультразвука. В предыдущем письме, которое он послал одной из своих бывших студенток, Айяле, Делёз сообщил, что хочет собрать все тексты, которые ему передал Гваттари. Феликс скептичен: «Но разве это не просто наброски, эскизы?»[14].
Некоторое время спустя, в мае 1969 года, Делёз написал Гваттари:
У меня тоже было такое чувство, что мы стали друзьями еще до того, как познакомились. Поэтому прошу прощения за мою настойчивость касательно следующего пункта. Очевидно, что вы придумываете и используете целый ряд новых, очень сложных концептов, родившихся из вашей практики в Ла Борд: например, фантазия группы или же ваш концепт трансверсальности, который, как мне кажется, способен преодолеть старый, но неумирающий дуализм «индивидуального бессознательного и коллективного бессознательного»[15]..
Делёз считает, что эти концепты нуждаются в теоретической проработке, и не соглашается с Гваттари, когда тот пытается утверждать, что его нынешняя бурная жизнь – не самый подходящий момент для письма. В таком случае это означало бы, что «писать можно только тогда, когда всё хорошо, тогда как в письме следует видеть скромный, но активный и действенный фактор, помогающий на время отстраниться от гущи событий и почувствовать себя лучше»»[16]. Делёз пытается убедить Гваттари, что час этой теоретической проработки настал. В конце концов, «другое решение – публиковать статьи как есть – становится желательным и наилучшим»'