Жил-был Генка - стр. 7
А на войне всегда так! Страшно и не спрятаться за спины товарищей. Это о героях! О других тут нет речи, хотя простить можно любого… Простить и понять… Живём раз. Имеем раз. Дышим в малость лет. Всё, абсолютно всё имеет мизерный объём по бытию земному.
А кто, кто определил меру достойного числа? Почему, почему надо целовать страх на пороге величественной весны, когда дивно воскресает рассвет не меркнувшей любви, когда бескрайняя гладь неба рождает благо покоя, когда светится мир чувственно-звёздных огней?!
Весна дома… Там цветёт сирень, и заглядывает в окно черёмуха. Яблони все в белом, как невесты! Такая красота воспоминанием жжёт веру. Эй, подожди, не уходи. Постой же, постой чуть-чуть, дай насладиться блаженством рая, рая посреди земного двора…
Нет рая на земле. Нет! Или земля есть рай, тот самый и верный? А? Конечно же, земля – это не рай, но и не ад. Или ад всё-таки? Кому как. Кому рай, а кому ад. Смотря на чём воспринимать земное совладение этого неумеренного жития.
Не ждёт, ой, не ждёт, гонит мысли прочь ветер ран и крови, ветер сомнений и тревог, ветер страданий и не стихающего беспокойства. Гонит… Гонит… А куда гонит? Наверно туда, где мрак разливает болезнь веков… Или на восток, например.
А тут чужбина, злая и непримиримая…
Генка именно здесь себя по настоящему обесцветил, утеряв суть веры, которая безжалостно отравила все прежние радости и надежды, которые были и не покидали его, но которые вдруг потряслись и рассыпались посреди чужой земли, которая орёт с оскалом смерти…
Врут лицедеи, врут о блаженстве! Нет тут ничего, и не может быть! Смывается вся чувственная мудрость жизни, и вера не рождает успехов от проповедей и молитв тех, кому хочется видеть свет в этом аду! Нет света в аду! Нет! Ад и смерть – это истинность веры! А всё остальное – сущий бред и сумятица! Но хочется и в этом бреду пожить по-человечески. А с кем?
Генка потерял не только веру, друзей, но и свою свободу, которая смылась запахом тления. Нет, он никогда не был трусом, всегда впереди всех, как и полагается командиру. Армейская воля сравняла итоги страданий, подарила рабство и изменила лицо, осквернив завет святости. Попробуй забыть глаза Сашкиной матери, когда привозишь ей гроб с телом погибшего сына, тела дроблённого на куски…
Нет, Генка никогда не забудет… Такое не забывается… Любая минута встряхнёт память горьким привкусом злого стремления… И если забыл, то совесть обличила бы… Пожелаешь забыть, да не сможешь ни за что… Война и во сне никак не заканчивала месить боль… Вот ликовала смерть страстью чёрной крови! ликовала и господствовала! Она и теперь господствует с ликованием, минуя полёты великого вдохновения.