Жил-был Генка - стр. 22
Никого нет…никого…никого…
Но ведь кругом тысячи…миллионы…бессчётное множество, столько всего и всех… Но, нет, не спасут, не помогут, не подадут минутной передышки, потому что петля уже давит на горло существенным образом. Петля вычерчивает прямую… Или кривую?
Увы…
Гаснет миг…
Га-аснет!
А сознание в опале всех чувств!
Непростое решение
На потоке грядущего сентябрьского дня его звали Геннадием Александровичем… Мужик готовился уйти из этого мира в мир иной, как говорится. Такое непростое решение он обмыл волею целой жизни (ему исполнилось лишь 37 лет), но жизни, которая погасила все параметры чувственной многоликости оскудевших мыслей и желаний.
Высоцкий пел во время своё: «…С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, вот и сейчас, как холодом подуло, под эту цифру Пушкин заказал себе дуэль, и Маяковский тоже лёг виском на дуло…» Вот и у Генки всё утеряло ценность жития, и ценность всякого пробуждения на всякой рождённой мысли. Утеряло окончательно и бесповоротно! Ждать больше нечего! Истощились усилия. И остался лишь один путь, пусть и неприятный, но дожить-то его тоже необходимо. И доживёт…
День, как день. Светлый, в солнечной душе захмелевшего вечера, ведь приближалась смерть, порог явной непредсказуемости и тайного испытания. А смерть иных ощущений не преподносит, кроме метаний о смысле, есть ли он там или там ничего быть не может?! Мечется, мечется безудержный ум по просторам неземным, да и там не находит своего желаемого успокоения. Только усиливается страх обречённого в конец чувства.
Небесная синь разлита в огненных лучах душевных наименований при сложном водовороте многоликих событий, кои множатся и множатся и множатся постоянно. Бог сложил множественные образы на всяком дыхании и сложил для определённой цели.
Дышит утреннее Солнце, дышит Луна на приливах ночи и воздыхают все Звёздные силы, они тоже одушевлённые на цвете словом Жизни! И одушевлены не просто так, ради пустой забавы. В них заложена воля разума человеческой устремлённости! Именно поэтому, когда смотришь в величественность любого небо, то душа тоскует, потому что она божественным светом сложена! И печаль её в том, что осталось там, на пороге недоступности.
Итак, знаменательность оформившихся суток размылась волею скучающего мрака, но омылась весьма реально, достаточно загадочно и, ой, как же страшно. Реально в связи с закономерностью, всем приходится умирать! Загадочно, потому что неизвестна Образность Творца, а страшна, потому что вливаться в образ творческого восприятия весьма несвойственно человеку, которого отторгла сама жизнь.