Жестокое милосердие - стр. 8
– Несколько дней назад он прорвался через линию фронта на русской «тридцатьчетверке», которую умудрился захватить, предварительно перебив экипаж. А затем пытался идти по нашим тылам до самого Берлина. Зачем это ему понадобилось, понять сложно.
– А что, это в его стиле, полковник, – удивленно взглянул Штубер на застывшего напротив него Зебольда.
– Объявился Беркут? – вполголоса спросил тот, инстинктивно нащупывая пальцами кобуру. Но гауптштурмфюреру было не до объяснений.
– Повторяю: в его стиле. Но из этого еще ничего не следует. И потом, не может быть, чтобы он успел побывать за линией фронта и вернуться. Как вы сказали: «На русской “тридцатьчетверке”, предварительно перебив экипаж»?! – Штубер вопросительно взглянул на Вечного Фельдфебеля. Тот поспешил пожать плечами, отстраняясь от каких-либо предположений, но тут же вполголоса предположил:
– Обычно коммунисты не доверяют тем, кто вернулся из-за линии фронта, даже если знают, что он партизанил. Разве что Беркут бежал из-под ареста?
– Так все и было, на русском танке. К тому же – прихватив с собой некоего русского немца, бывшего поручика Белой гвардии, барона фон Тирбаха, и какого-то капитана вермахта, которого умудрился освободить из русского плена.
– Постойте-постойте, а сам Беркут, он что, сдался нам в плен?! Хотите сказать, что, сидя в «тридцатьчетверке», он перешел на нашу сторону? Чем он вообще объясняет свое появление здесь?
– Требует, чтобы его свели с Отто Скорцени.
– Беспредельная наглость.
– Или с фюрером, – саркастически добавил Лоттер.
– Он меня, конечно, интригует, – растерянно пошутил Штубер, явственно ощущая, что шутить по этому поводу ему не хочется. Что-то в этой истории с появлением Беркута из-за линии фронта на русском танке не состыковывалось с его, Штубера, представлениями о лейтенанте Беркуте и всем тем, что гауптштурмфюрер СС знал о нем. – Кстати, мое имя этот русский проходимец не упоминал?
Начальник разведотдела штаба армии озадаченно помолчал.
– Понимаю, что такое неуважение к вам, гауптштурмфюрер, ему не простится, но о вас он почему-то не упомянул, это точно.
– Если бы вы знали, сколько крови мы попили друг у друга, – не стали бы иронизировать, – с ностальгической грустинкой в голосе молвил Штубер, чем ужасно удивил Зебольда. – Но, кажется, мы увлеклись. Где сейчас этот самый лейтенант Беркут?
– Кто-кто?!
– Я сказал «лейтенант Беркут». Правда, он мог представиться и как лейтенант Громов. Что тоже соответствует истине. «Беркут» – всего лишь кличка тех времен, когда он партизанил в нашем тылу.