Жестокие игры в любовь - стр. 51
Около десяти вечера их переполошил чей-то поздний визит. Они с бабушкой уже ко сну готовились, когда по квартире прокатился резкий дребезжащий звонок.
– Кого это принесло на ночь глядя? – сердито заворчала бабуля, натягивая халат.
Как током стукнула мысль: а вдруг Колесников?
– Ба, если ко мне, скажи, что меня нет, – умоляюще зашептала Мика.
Бабушка недовольно нахмурилась, но когда открыла входную дверь, так и сказала кому-то: нет её.
– А где она? – удивился гость, и сердце нервно ёкнуло. Точно – он, Колесников. Примчался…
– Гуляет где-то.
– Так поздно? Гуляет? Где-то?
– Да, – отрезала бабка.
– И вас это не смущает? – не унимался тот.
– А тебя не смущает так поздно заявляться к людям?
– Нет, – честно ответил он.
– А должно! – на этом бабушка захлопнула дверь и, ворча под нос, вернулась в комнату.
– С чего это вдруг ты решила отшить красавчика? – прищурившись, спросила она у Мики. – В пятницу никак с ним не могла расстаться, а тут вдруг что?
Пятница… какой же она счастливой была позавчера, аж голова кружилась. И вроде прошло-то всего два дня, а ощущение – будто целая вечность. В груди снова тоскливо защемило. Ну, вот зачем она ей напомнила?
– А может, я твоего совета решила послушать, – сдержанно ответила Мика, расстилая постель. – Ты же сама сказала, что эти забавы ничем хорошим не заканчиваются.
– Это да, – кряхтя, бабушка устраивалась поудобнее на кровати. – Но красавчик твой ещё тот наглец. Никто так вольно со мной не разговаривает, даже когда я добрая. А этот вон дерзит мерзавец.
Бабка хмыкнула. Но хмыкнула с таким видом, будто это в нём ей понравилось.
– Он не мой, – буркнула Мика.
И какого-то чёрта веки опять зажгло, а горло перехватило. Она крепко зажала ладонью рот, чтобы не расплакаться, но слёзы уже непослушно катились по щекам и грудь содрогалась от беззвучных всхлипов.
– Ну, ладно. Спокойной ночи, – пожелала ей бабушка, но ответить ей Мика уже не смогла.
Она и так боялась, что та услышит сдавленные рыдания, которые никак не получалось побороть. И раскладушка эта дурацкая скрипела от каждого малейшего движения, хоть Мика и старалась лежать тихо-тихо.
Почему-то ей казалось стыдным обнаружить свои слёзы, свою слабость. Особенно перед бабушкой.
21. 21
Уснуть ей так и не удалось, хоть она и наплакалась вволю (когда бабка начала похрапывать, Мика и сдерживать себя перестала. Не ревела, конечно, навзрыд, но разрешила себе негромко всхлипывать и шмыгать носом). А потом, до самого рассвета, она просто лежала, отрешённо глядя в тёмный потолок, по которому изредка скользили отсветы с улицы, и чувствовала себя глубоко несчастной. Всё же этот чёртов Колесников сумел пролезть ей в душу, отравить её своим ядом, и вытравливать его будет наверняка не просто...