Жестокая любовь государя - стр. 70
Иван Васильевич слегка приобнял невесту за плечи, и ковровая дорога повела в храм.
Брачная ночь
Позади брачное венчание.
Иван, признавая в Захарьине тестя, неумело поцеловал его в плечо, и тот, явно стесняясь ритуальной ласки, отвечал:
– Ладно тебе, Иван Васильевич. Будет. – И уже веселее, понимая, что отныне жизнь его станет куда почетнее, добавил: – Вот мы и породнились. А ты в комнату теперь иди, Ванюша, с новобрачной.
Анастасия Романовна стояла слегка в стороне, ждала Ивана и все не решалась переступить порог спальных покоев. Тысяцкий[38] со свахой о чем-то весело любезничали, и их громкий хохот доносился в сени. Из приоткрытой двери на Анастасию Романовну озоровато посмотрел дружка и вновь пропал в спальных покоях.
Иван поднял два пальца ко лбу:
– Во имя Отца... – к груди: – Сына... – и, глянув на невесту, все еще застенчиво жавшуюся в углу, продолжал: – и Святого Духа... Аминь!
Тысяцкий уже торопил Ивана и невесту:
– Все настелено, царь-батюшка. Простынка белая, перина мягонькая. Заждалась вас постеля.
Иван взял невесту за руку и почувствовал прохладу ее ладони; повел Анастасию в спальную комнату. Сейчас он вдруг понял, что притомился за целый день, ноги просили покоя, вот сейчас дойдет до постели и уснет, не снимая кафтана. Государь вдруг вспомнил, что за целый день не съел и куска, и тот пирог, что предлагала ему сваха, так и остался на столе нетронутым.
Молодые присели на край постели, и тысяцкий, большебородый Иван Петрович Челяднин, словно вспомнив про свои обязанности, подтолкнул рыхлозадую сваху к перинам:
– Ну что застыла, мать? Покрывало с постели снять надобно.
Собрали покрывало бережно, положили его на лавку и вышли.
– Матушка, царица наша, – позвала сваха Анастасию Романовну, – ты за занавесочку пройди, мы для тебя наряд приготовили.
Царица Анастасия поднялась, голову держала ровно – она продолжала ощущать на темечке венчальную корону: наклони невеста голову в сторону, и скатится венчальный венок прямо на пол.
За занавеской царицу дожидались ближние боярыни.
– Венец, матушка, сними. В постели-то он не понадобится, – посоветовала сваха. – А теперь рученьки подними, мы тебе платьице снять поможем.
Анастасия Романовна покорно подняла руки, закрыла глаза, легкая ткань коснулась ее лица.
– Сорочку распоясать, государыня? – спросила сваха и, уже не пряча восторга, произнесла: – Какая же ты красивая, матушка! А тельце у тебя какое беленькое.