Жертва первой ошибки - стр. 34
С годами он не расплылся, как многие высокопоставленные чиновники, а наоборот, стал суше, резче, интереснее, а манеры сделались еще тоньше и обходительнее. Про себя Ирина называла его «царедворец». Возможно, он бы принял ее и вник в проблему, все же при всем своем холуйстве Макаров был очень даже не дурак, но Ирина не хотела ни при каких обстоятельствах быть обязанной ему.
– Ах, Гортензия Андреевна, он прислушивается только к сильным мира сего, нам с вами нет смысла даже пытаться.
– Очень хорошо, – сказала учительница, – потому что я бы предпочла не возобновлять общения с этим семейством.
– А что так?
– Злословить не хочу, а хорошего сказать нечего, – отрезала Гортензия Андреевна и принялась яростно вязать свой носок. Спицы угрожающе позвякивали.
Ирина взяла рубашку Егора, к которой уже три дня руки не доходили пришить пуговицу.
Карьера Макарова и правда стартовала с поимки маньяка. Повезло ему, что душегуб объявился именно в городишке, куда Федора Константиновича распределили после университета, иначе сидеть бы ему в той дыре не пересидеть.
Дело тогда было громкое. Все же городок вокруг завода – это не глухая деревня, но и не мегаполис, где всем на все плевать и маньяк может убивать много лет, прежде чем его преступления объединят в серию.
Там люди быстро поняли, что среди них завелся монстр, и стали настойчиво требовать от властей его поимки. После пятого убийства город стоял на пороге волнений, собирались прислать группу из Москвы, но тут молодой следователь Макаров вычислил преступника.
Ирина не помнила подробностей, кроме того, что маньяк, наводивший ужас на весь город, оказался каким-то пропитым алкашом, который не дожил даже до суда. Впрочем, это неудивительно: даже бытовые убийцы в большинстве своем имеют серьезный дефект личности, а уж что творится в душе маньяка, страшно представить. Та самая темная жажда, которая заставляет их совершать преступления, не дает и вписаться в общество.
Когда судили Кирилла, профессор сказал, что у маньяков есть одна общая черта – они ничтожны, и пока это единственное утверждение, с которым можно согласиться и выносить на суд ученого сообщества. Да, в одном случае маньяк занимал высокий пост, но только благодаря тому, что родился в семье крупного руководителя.
Интересно, кстати, позволят ли Вите и Михаилу Семеновичу работать с этим случаем? Было бы неплохо, ведь тут маньяк как раз не расстрелян, а находится на принудительном лечении, и психика его доступна для исследования. Только если его признали невменяемым по блату, то по этому же самому блату могут и запретить проводить с ним научную работу. А вот маньяка, пойманного Макаровым, почему бы не включить? Дело давнее, конечно, но срок хранения не вышел, все бумаги должны лежать в архиве, и история такая жуткая, что люди наверняка живо ее помнят.