Женщина в «Восточном экспрессе» - стр. 26

В проеме центральной арки Агата глянула на часы: репетиция наверняка уже началась. Она помедлила в нерешительности. После развода у нее разладилось с церковью, появилось ощущение чужеродности, неприкаянности. Она даже перестала ходить к причастию – не то, чтобы разуверилась, скорее наоборот, Он разуверился в ней. Разведясь с Арчи, она подвела Господа, нарушила святой обет и хотя иногда захаживала в церковь, чувствовала себя незваным гостем.

Несмотря на колебания, Агата все же направилась к базилике, словно ее тянули невидимые руки. Пройдя под мозаичной аркой, она вступила в прохладный полумрак.

Глаза медленно привыкали к темноте. Порывшись в сумке, Агата вытащила шелковый шарф и повязала на голову.

Опять прячемся?

Насмешливый голос Арчи.

В полутьме двигались фигуры: зажигали свечи, крестились, опускались на колени для молитвы. Ощущение чужеродности усилилось, и лишь музыка удержала на месте: меланхоличный напев скрипки – ровно в тон ее чувствам.

Пройдя чуть дальше, Агата невольно запрокинула голову: купола и своды покрывала роскошная позолоченная мозаика – словно входишь в пещеру, полную сокровищ. Серебряные лампы бросали на окружающий интерьер причудливые блики. Экзотические птицы, рогатые демоны, апостолы с дикими глазами в бурном море, Иоанн-Креститель, достающий Иисуса из реки со змеями…

Звуки музыки исходили из бокового придела, слева от нефа. Агата неуверенно двинулась туда, но путь ей преградил служитель в форме.

– Mi dispiace, non ci sono posti a sedere[11].

Агата непонимающе нахмурилась.

– Мест нет. – Словно из ниоткуда возник давешний молодой человек с поезда. – Можно сесть там, за ширмой.

Агата последовала за ним вокруг колонны, и действительно, в проемах между фризами из резных деревянных драконов и львов, охраняющих вход в часовню, было видно солиста.

– Присаживайтесь, прошу вас. – Молодой человек жестом указал на единственный стул.

– Но это же…

– Нет, правда, я только рад постоять – насиделся в поезде.

Он сверкнул белозубой улыбкой под темными усами.

Стул, хоть и древний, с высокой спинкой, оказался весьма удобным. Агата прислонилась головой к прохладному дереву и рассеянно скользила взглядом по золоченому потолку, позволяя музыке заполнять ее целиком. Казалось, душа отделяется от тела и воспаряет вверх, к загадочным существам. Пожалуй, впервые с момента отъезда она почувствовала себя в безопасности, вдалеке от мучительных голосов и преследовавших ее всю дорогу лиц-наваждений.

Если Господь существует, то музыка – его язык. Агата закрыла глаза, чтобы не отвлекаться, и лишь вдыхала древний, успокаивающий запах старой церкви, отполированного дерева, тающего воска, застоявшегося ладана. Она даже успела задремать, когда голос позади вернул ее к реальности.