Женщина в Древней Руси - стр. 63
А Андреева жена Марья да Михайлова жена Аксинья на рассвете причитали: «Вот уже для нас обеих солнце померкло в славном городе Москве, домчались к нам с быстрого Дона горестные вести, неся великую печаль: повержены наши удальцы с борзых коней на суженом месте, на поле Куликовом, на речке Непрядве!»[15]
«Сказание о Мамаевом побоище» было написано чуть позже, но и там роль женщины ограничена и временем, и пространством, зато в нем есть важное для свидетельства поведения княгини Евдокии и речь ее.
В Кремле прощалась дружина Дмитрия Ивановича с соотечественниками, воины прощались с женами. Женщины не кричали, не плакали, вели себя с достоинством. Отдав «последнее целование», проводив мужей, которые выходили через Фроловские, Никольские и Константино-Еленинские ворота, они остались на площади. Княгиня Евдокия села на «урундуке» перед теремом, жены воинов окружили ее, и она, не сдержав слезы, но и не в крик и вой бабий, а сдержанно, насколько это было возможно, помолилась Богу, чтобы он не допустил второй Калки, второго такого позора для Русской земли и несчастья, после которого «до сих пор еще Русская земля уныла».
Вот и вся роль русских женщин по «Задонщине» и «Сказанию» в Куликовской битве. Опрометчивому в своих суждениях человеку эта роль может показаться маленькой и неубедительной, особенно человеку, не уходившему на фронт, на войну, на битву из семьи, из объятий любимой жены. «Жди меня, и я вернусь, только очень жди!» Это – вечные слова. Они будут жечь сердца воинов и их жен всегда, до тех пор, пока человек семейный не перестанет воевать. Кому легче? Воину, покидающему родной дом, жену, детей, или тем, кто остается? Кто остается в неизвестности, кто готов ждать всю жизнь, кто ждет всю жизнь – даже тогда, когда нет уже ни единого шанса дождаться? Кому легче?
Авторы «Задонщины», «Сказания о Мамаевом побоище», княгиня Евдокия и ее слушательницы участвовали в рождении нового образа русской женщины. Готовой ждать. Да-да, и в VIII веке до н. э., и раньше, и позже, и в Восточной Европе, и в других регионах земного шара такой образ существовал и существовать будет – слава женщинам, готовым ждать! Но все дело в том, что в конце XIV, а лучше сказать, с середины XV века на Руси и во многих регионах планеты этот образ стал обретать все большее значение, социальное, государственное, если хотите. Объясняется это, если говорить очень коротко, тем, что в середине XV века практически во всех исторически значимых точках планеты великая междоусобица, мучившая людей с XI века, стала быстро затухать, и в то же время стали формироваться крупные государства, естественно, воюющие между собой. И войны из междоусобных превратились в межгосударственные. А в таких войнах побеждают патриоты. А вот им-то и нужны такие жены, которые плакали вместе с княгиней Евдокией на теремном крыльце.