Женщина третьего тысячелетия - стр. 28
Альба: «Как будто на самом деле такой контакт был лишь раз, а потом он стал лишь официальным. Мой сын словно заявлял мне, что, по крайней мере, один раз секс мне понравился».
Аделе: «Я всегда упрекала своего сына за те последствия, которые произошли с моим телом после его рождения».
Вания и другие: «В момент родов я должна была терпеть присутствие моей матери и свекрови, хотя предпочла бы присутствие мужа. Я считаю, что крик как таковой во время родов есть, скорее, истерия боли, чтобы прикрыть секс, предшествовавший беременности, и реальность зрелой женщины перед лицом общества матерей».
Аделе: «Когда мне впервые принесли ребенка, я сразу подумала о том, что в моих руках тот, кто находится исключительно в моей власти. Я говорила: „С помощью ребенка я могу делать все, что мне заблагорассудится, даже манипулировать взрослыми“».
Ливия (детей нет): «Несколько дней назад мне хотелось врезаться на машине во что-нибудь. Потом я подумала о том, чтобы завести ребенка: уж он-то не сможет уйти. Он будет мой и только мой! Похожее происходит и с моей матерью: другие меня осуждают, а она всегда здесь, готовая все понять, лишь бы владеть мною, что вызывает у меня лишь желание кричать».
Анджела: «Первое, что я давала понять своей дочери, было: „Видишь, какой кретин твой отец?“».
А. Мария: «Я испытываю удовольствие, когда ребенок плачет; это значит, что я задела его до глубины».
Наталия: «Я возбуждаюсь, когда укоряю свою дочь».
Джемма: «Когда я была беременной, то думала, что родится чудовище. А потом я сказала себе, что она моя, что я могу делать все, что сочту нужным, и что я могу использовать ее против своего мужа. Со второй дочерью, понимая превосходство мужа, я подумала: „У меня это не получается, но я хочу, чтобы, по крайней мере, тебе удалось его разрушить“. Фактически, она родилась с ненавистью и негативной психологией. Сегодня у меня еще остается чувство вины, и мне кажется, что своим присутствием она всегда может меня шантажировать».
Мария: «Мне нравилось, что у меня будет сын, потому что это вызывало уважение ко мне со стороны других. Потом, когда он родился, я испытала вину, и я не понимала, зачем произвела его на свет».
Альба: «Я захотела второго ребенка для того, чтобы удержать рядом с собой своего мужа, потом у меня возникло чувство вины».
Вания: «Мне становилось страшно, когда я оставалась наедине со своей дочерью, потому что я видела ее незащищенность и могла бы убить ее, используя разные способы. Со второй дочерью мне всегда казалось, что я делаю из нее любимую жертву. Даже теперь все упреки достаются ей, и мне кажется, что она намеренно действует так, чтобы получить их».