Женщина с большой буквы "Ж" - стр. 19
– Товарищ председатель совета дружины! Отря-я-яд…
– Че-ва-ва-ва!
– К утренней линейке готов! Наш девиз…
– Че-ва-ва-ва-ва-ва-ва!
Серьезная девочка-председатель сказала «вольно», и мы расслабились.
На трибуну взошёл гроза наших тумбочек – лагерный врач Виктор Палыч, именуемый в народе Интерполыч.
– У второго отряда опять проблемы с койками. Я вчера прошёлся по корпусу – сплошная неаккуратность! У койки в первой палате вместо головы – ноги! Как вам это нравится?
Пристыжённые, мы молчали. Тишина стояла такая, что было слышно, как за трибуной чесалась бездомная колли по кличке Моя.
Интерполыч поднял над головой облезлого пупса с западающим глазом.
– Кукла Юля-Чистюля переходит седьмому отряду!
В седьмом – ликование, во втором, нашем, – скорбные вздохи.
– Кто спит в первой палате? – шипела воспитательница. – А ещё девочки, будущие матери!
Я незаметно отступила за спины товарищей.
Вадька Солнцев – лучший друг и соратник – нагнулся к моему уху:
– Ну что, идём сегодня Мою дрессировать?
– Идём. Мне Матвеев булку с маслом в дурака проиграл. Ты выходи после завтрака и стой под окном, я тебе скину.
Интерполыч строго следил, чтобы пионеры ничего не выносили из столовой: он боялся, что у нас в палатах заведутся крысы (хоть мы не возражали). Тем не менее контрабанда процветала. Ловля рыбы, вызывание гномиков, карточная игра – всё это делалось «на хлеб».
Мы с Солнцевым особо нуждались в хлебе – мы надеялись с его помощью приучить Мою убирать за нас территорию.
Во время «Весёлых стартов» я заманила её за трансформаторную будку, украшенную плакатами «Не влезай – убьёт!» и «Пионер растёт смелым».
Моя влюблённо смотрела на бутерброд.
– Видишь пустую бутылку? Неси её сюда!
Глаза Моей светились преданностью и полным непониманием.
– Фас бутылку! А я тебе хлеба с маслицем дам!
– Моя, ты дура! – кипятился Солнцев. – Тебе русским языком говорят: фас!
Ни уговоры, ни угрозы не помогали: Моя соглашалась приносить только палки, которые мы сами же ей и кидали.
После обеда был скандал. Василь Василич носился, как казнокрад перед проверкой, орал на вожатых, но причину гнева не объяснял.
– Всех повыгоняю! На секунду отвернуться нельзя!
Что случилось – мы узнали, вернувшись к корпусу. У крыльца, виляя хвостом, сидела Моя, а рядом валялась поллитровка, только что привезённая Василичем из сельпо.
Перед родительским днём нас погнали на сбор лекарственных трав. Это называлось «трудовой десант».
– Все организованно выходим на мать-и-мачеху! – кричали воспитательницы фельдфебельскими голосами.
Интерполыч бегал между отрядами и проверял наличие головных уборов. Моя восторженно носилась за ним.