Женщина – не мужчина - стр. 21
Дейа отвернулась.
– Да ладно, брось. Ты не обязана в этом признаваться.
– Мне не в чем признаваться.
– Ну вот и замечательно. Но все-таки можно я скажу тебе одну вещь?
Дейа посмотрела на него.
– Я не причиню тебе боли. Обещаю.
Она улыбнулась через силу. Если бы и впрямь можно было ему довериться! Но она понятия не имела, как это – довериться.
Фарида влетела на кухню, едва Насер ушел. Ее миндалевидные карие глаза были широко распахнуты и вопрошали: понравился ли жених Дейе? понравилась ли она ему – как ей показалось? согласна ли она принять его предложение? Дейе уже не в новинку было отказывать женихам, «нет» вертелось у нее на языке. Но обычно жених ее опережал. Когда родители вежливо сообщали, что свадьбы не будет, Фарида сперва рыдала и хлестала себя по лицу, но потом принималась за дело с еще большим остервенением. Несколько телефонных звонков – и к концу недели уже находился следующий кандидат.
Но в этот раз все вышло иначе.
– Кажется, он тебя не испугался, – с ухмылкой заявила Фарида с порога кухни. На ней было красное с золотом платье, которое она всегда надевала, когда приходили женихи, голова небрежно обмотана кремовым платком. Она подошла к внучке. – Его родители сказали, что хотели бы в скором времени прийти еще раз. Что скажешь? Насер тебе понравился? Передать, что ты согласна?
– Не знаю, – сказала Дейа, бросая на стол мокрое полотенце. – Мне нужно время подумать.
– Подумать? Да о чем тут думать-то? Ты радоваться должна, что у тебя еще выбор есть! Некоторым девушкам везет куда меньше – вот как мне, например.
– Это не выбор, – пробормотала Дейа.
– Ну, здрасте! А что же это еще такое? – Фарида провела пальцами по столешнице, чтобы убедиться, что она чистая. – Меня родители не спрашивали, хочу ли я замуж за твоего деда. Сказали: иди, и я пошла.
– Но у меня-то родителей нет, – отозвалась Дейа. – Ни дядь, ни теть – никого, кроме сестер!
– Глупости. У тебя есть мы, – отрезала Фарида, но в глаза Дейе предпочла при этом не смотреть.
Дед с бабкой растили Дейю и трех ее сестер с тех пор, как Дейе исполнилось восемь. Уже много лет они жили всего-то вшестером, а не большой многопоколенной семьей, как принято у арабов. Дейю часто грызло одиночество, особенно во время Ураза-байрама, когда они с сестрами сидели дома, зная, что никто в этот большой праздник не придет к ним в гости. Одноклассницы наперебой хвастались, кто как отмечал, кому сколько подарков и денег перепало от родственников, – а Дейа лишь улыбалась, как будто и у них с сестрами все точно так же. Как будто у них тоже есть дяди, тети и другая любящая родня. Как будто у них есть семья. Но на самом деле никакой семьи у них не было, и они понятия не имели, каково это. У девочек были только они сами да дедушка с бабушкой, которые растили их из чувства долга.