Женщина из шелкового мира - стр. 40
Чтобы его мама волновалась, было не похоже. Даже в том, как она позвякивала в кухне посудой, чувствовалось такое же безмятежное спокойствие, каким веяло от всего ее облика.
– До того, как я погрузился в сюрреалистический мир анимации, жизнь моя, как видишь, была довольно основательной. – Альгердас кивнул на книжки. – Мама до сих пор понять не может, почему у меня фильмы такие странные. Она живет среди внятных явлений.
– Это сразу чувствуется, – сказала Мадина. – И ты на нее очень похож.
– Разве? – удивился он. – Я вроде бы на отца похож. Если по фотографиям судить. Так-то я его и не видел никогда, он до моего еще рождения умер.
Он никогда раньше не говорил Мадине о ранней смерти отца, вообще о таких подробностях своей жизни. Ее как будто и не было у него, прежней жизни, как и у Мадины, впрочем. Они жили только тем, что было у них общим, и если какой-то мир казался им сюрреалистическим, то явно лишь тот, в котором их жизни протекали раздельно.
А теперь вдруг оказалось, что прежняя, отдельная жизнь у Альгердаса не только была, но что она составляла основу его характера, привычек, пристрастий. Это открытие произошло для Мадины так неожиданно! Было от чего взволноваться и даже оторопеть. Но Альгердас держался с обычной своей естественностью, и волнение ее прошло, не начавшись.
Что обед вкусный, но простой, ничуть не парадный, тоже не удивило ее. Трудно было представить, чтобы Альгердас или Елена Андреевна торжественно откупоривали шампанское, подавали омаров… Правда, Мадина не знала, подают ли омаров в каких-нибудь других домах. Она вдруг поняла, что дом Елены Андреевны – это первый московский дом, в который она попала. Не считая дома Альгердаса, конечно. Но тот и не домом был, а каким-то неназываемым, особенным, не имеющим границ пространством.
Ели куриный суп с ярко-желтой итальянской лапшой, потом котлеты, тоже куриные. Салат из огурцов и помидоров подавался не в начале обеда, а, как Мадина любила, вместе со вторым. Потом пили чай с тортом и конфетами и разговаривали о Мадининой прежней работе.
– Я свою первую библиотекаршу до сих пор помню. – Елена Андреевна подлила Мадине чаю. – Это в войну было. Папа был на фронте, а мы с мамой в эвакуации в Куйбышеве. Книг с собой, конечно, никто из Москвы не привез, и все ходили в городскую библиотеку. На хорошие книги такая очередь была! – улыбнулась она. – А мне Тамара Ильинична, так библиотекаршу звали, в первую очередь их выдавала. Иногда и без очереди даже.
– Почему? – спросил Альгердас.
– Потому что я любую книгу за одну ночь могла прочитать. Даже взрослую и толстую. Я только взрослые и читала, впрочем. Тамара Ильинична сначала не верила, что я в самом деле их читаю, и заставляла меня пересказывать содержание. А когда убедилась, что все без обмана, то я у нее стала самой любимой читательницей. А вы любили свою работу? – спросила она Мадину.