Жениться и обезвредить - стр. 34
– А особенное что есть, Митенька?
– Особенное. – Наморщив лоб, наш младший сотрудник покопался пальцем в ухе, вытряхнул соломинку, пушинку, живую божью коровку и наконец сообразил: – Говорят, будто бы до Олёны обоз ровно шёл, а потом как-то… неладно…
– Как это?
– Дык никто и объяснить не может… По мелочам, то телега сломается, то лошадь захромает, то мешки порвутся, то… Неладно, в общем.
– Что ж, и на том спасибо, – подумав, кивнула бабка. – Иди-к ты, милок, в сени досыпать покуда. Ужо к вечеру служба для тебя сыщется.
– Стопочку на опохмел не пожертвуете ли, так я и баиньки? – на всякий случай поинтересовался Митя, не дожидаясь ответа двинувшись в сени. – И впрямь, чё это я? Ровно дитя неразумное, в первый раз, что ли, нашёл кого просить? Да мне скорей отец Кондрат нальёт али Кнут Гамсунович за частушки народные, а чтоб в своём же родном отделении справедливости искать, так нет…
Дверь он успел захлопнуть вовремя. Яга только-только от души замахнулась свежеподаренной немецкой чашечкой, но вдруг опомнилась и удержала руку… Олёна тихой мышкой начала убирать со стола. Кажется, теперь она понемногу входит в реалии наших служебных взаимоотношений и понимает, за кого замуж собралась. А поздно передумывать! Потерять такую чудесную девушку я себе ни за что не позволю…
Дверь заскрипела вновь, и мы уже все трое, не сговариваясь, пульнули туда чем бог послал: я – ватрушкой, бабка – тапкой, моя невеста – полотенцем. Попали все! Дежурный стрелец едва не упал под таким артобстрелом, но выпрямился и чуть обиженно доложил:
– Фома Силыч прибыли! Принять намекают.
– Э-э… чего?! – первым сообразил я. – Что значит «намекают»? Да пусть заходит без всякого, он мне со вчерашнего вечера нужен!
– Робеет он.
– Да тьфу ты, прости господи, – не сдержалась Яга. – Меня, что ли, боится? Так не трону я его больше, пущай не пугается. Вот мужик пошёл, один раз не угодишь, так уже и намекает… Скажи, Олёнушка?!
Олёна машинально кивнула. Стрелец стряхнул крошки творога с груди (моя ватрушка!) и молча махнул рукой кому-то в сенях. Еремеев зашёл не один, вместе с сотником припёрся герой прошлогоднего хоккейного чемпионата Фёдор Заикин. Тоже хороший парень, но с характерным дефектом речи, отсюда и прозвище, то есть фамилия…
– Присаживайся, Фома, – попросил я. – Извини, что задёргал, у тебя и своих дел полно. Но обстановка такая, что… В общем, нужна твоя помощь.
Глава стрелецкой команды молча кивнул и присел на краешек скамьи, как можно дальше от нашей эксперт-криминалистки, но всем видом выражая готовность к сотрудничеству.