Жена лекаря Сэйсю Ханаоки - стр. 6
Остальные тоже смотрели на Оцуги во все глаза, поскольку та редко появлялась на общественных мероприятиях. В тот день присутствие этой красавицы напомнило всем о ее прошлом, и людей в который раз поразило то, как молодо она выглядит, хотя выносила и родила семерых детей. Обычно женщины, преодолевшие сорокалетний рубеж, окончательно теряли привлекательность – многочисленные роды и долгие годы изнурительного труда делали свое дело. Но Оцуги казалась по меньшей мере лет на десять моложе своего возраста и была необычайно элегантна и грациозна в своем траурном наряде. Похоже, не одна Каэ увидела у нее над головой ореол.
Замечала ли Оцуги все эти взгляды? Без сомнения, внимание и восхищение собравшихся, которые таким образом отдавали дань ее молодости и красоте, льстили жене деревенского лекаря. И хотя голова ее скромно склонилась, спина оставалась прямой – Оцуги наверняка кожей ощущала каждый восторженный взгляд. Однако наивной Каэ и на ум не пришло заподозрить ее в лицемерии. Девушка стояла словно завороженная и пожирала глазами женщину, которая, казалось, в тот день была еще прекраснее, чем образ, запечатлевшийся десять лет назад в детской душе.
Простых селян в особняк не пускали. Они молились перед установленным в тени сада алтарем, в то время как гроб находился в доме. Наомити, как любимого друга покойного, позвали в дом без жены, что в данном случае считалось вполне естественным. Кроме того, даже если бы Оцуги и можно было пригласить во внутренние покои, Каэ попросту не смогла бы этого сделать. Девушка так и стояла в саду, не в силах сдвинуться с места, когда Оцуги прошла мимо нее.
По всей видимости, кимоно Оцуги являлось частью ее приданого, а потому сильно выделялось на фоне более скромных нарядов самурайских жен и других селян. Пошитое из жесткого шелка ручной работы, оно вполне соответствовало ее положению. В свете того, что по сравнению с Мацумото Ханаока занимали более низкую ступень на социальной лестнице, родители Оцуги не снабдили ее официальным кимоно мягкого блестящего шелка, мудро рассудив, что у нее не будет случая надеть его. И все же это был богатый наряд, элегантно приспущенный сзади на шее, с аккуратно уложенным воротником и плотно прилегающим парчовым поясом-оби. Оцуги подошла к алтарю, низко поклонилась, явив взору бледно-зеленую ленту вокруг пучка волос, и взяла ладан. Глядя на то, как тонкие пальцы изящно растирают шарики, Каэ невольно подумала, что красивые люди красивы от рождения – с головы до кончиков пальцев рук и ног. Ей также пришло в голову, что гордая повадка Оцуги – проявление ее необыкновенных умственных способностей. Жена лекаря поклонилась в сторону дедовых покоев, где находился гроб с телом, и молча кивнула каждому из Имосэ. Каэ стояла в стороне от своих родных и не думала, что ее заметят. Но когда затуманенное состраданием лицо красавицы обратилось в ее сторону, у Каэ возникло такое ощущение, будто ей в лоб уперлось острие меча. Не подозревая об обуревающих девушку чувствах, Оцуги поклонилась ей и двинулась к воротам. И исчезла из вида, при этом центральный шов ее кимоно не сбился ни на рин.