Желток Яйца - стр. 22
Он задохнулся от возмущения.
– Простите, сударыня! Вы посягаете на наш Ренессанс!
В толпе отозвалось: постыдитесь, постыдитесь, сударыня!
Улыбка Урсулы, лучшее, что может предложить стоматология Южного океана, пронзила Филлариона будто смертельный лазерный луч.
– Струве! Я и гроша не дам за ваш говенный русский Ренессанс!
Резкий разворот… взлет каштановой гривы… Боги, милосердные боги Балтики, ее тылы могут гордо конкурировать с фронтами!.. уходит, как королева.
– Великодушные дамы, благородные господа, ради Небес, кто она?
– Да конечно же австралийка, мы их тут зовем «оссис», сэр.
Теперь вообразите картину: великолепный ученый-женщина гордо вышагивает по пересекающимся переходам знаменитого института, в то время как президент этого института, достопочтенный Генри Трастайм трусит позади нее, подобно заместителю премьер-министра, трусящему за премьер-министром в одной из тех стран, которым повезло быть под управлением матриархата.
– Урси, подожди! Доктор Усрис, умоляю! – взывал он. – Поговорим как ученый с ученым. Не думай, что я хочу воспользоваться нашими прошлыми, столь взаимно благотворными отношениями. Я просто хочу признаться, что мне было очень прискорбно видеть тебя в приступе русофобии. Доктор Усрис, вы признаны повсюду как великий знаток их междометий, как теоретик их апокрифов… Конечно, я припоминаю, как вы однажды сказали, что предпочли бы изучать их как древних греков… однако, я надеюсь, вы не хотели сказать, что предпочли бы их изучать мертвых… о, нет… позволь мне заверить тебя, Урси, я и сам иногда разделяю твои сомнения в их достижениях, но все-таки то, о чем сегодня говорил Фил, я знаю из первых рук. Просто потому, что мне случилось быть участником тех событий и, пусть я опущусь еще ниже в твоих глазах, тех вакханалий… так что… как бы чайльд-гарольдски для серьезного ученого ни прозвучал доклад Филлариона, все-таки было в этом зерно истины…
– Это правда, что у него была кличка Хобот в его Кривоарбатском переулке? – Урсула в конце концов снизошла до вопроса.
– Ну конечно! – ГТТ радостно подхватил вопрос как добрый знак будущего примирения. – В нашей шайке мы перевели его кличку на «Пробосцис». Ему это даже больше нравилось. Пробосцис? Звучит?
– Очень даже, – она серьезно кивнула. – У меня всегда была склонность принимать глупые метафоры за отражение реальности.
Прощаясь, она последовательно преподнесла президенту улыбку, подмигивание и мощный шлепок по его тощим ягодицам.
– Ты должен мне рассказать подробнее об этой лиловоглазой даме, – настаивал Филларион, когда друзья остались одни в Гостиной Диогена, среди стекла и красного дерева, над панорамой американской столицы. – Клянусь, я выслежу истоки ее русофобии до самых глубинных тайников, размотаю истину до полной обнаженности! Так что, Сакси, не тяни и расскажи мне, почему доктор Усрис так яростно нас не любит!