Желтая пыль. 18+ - стр. 4

Каждое воскресенье. Из недели в неделю. Из года в год. Мыльный раствор, тряпочка, оливковое масло. Блестящее, как новое, жемчужное ожерелье. Каждое воскресенье. Из недели в неделю. Из года в год.

В церкви нас уже ждал отец – нарядный и не менее тошнотворный чем обычно, хоть он и менял свою маску доброжелательного пидораса на не менее пидаростичную маску смиренного верующего. Он стоял там, как надзиратель. Он смотрел на каждого входящего и каждому входящему выносил свой приговор. Каждого он находил недостаточно порядочным, или искренним, или смиренным.

«У Буллоков как всегда немытые волосы» – шипел он с осуждением и брезгливостью. И мамаша пялилась на него и кивала.

«Могли бы хоть к воскресенью вымыть» – никак не мог он угомониться. И мамаша пялилась на него и кивала.

А я стоял подле них – вымытый, выпоротый и надушенный вонючим парфюмом. Они гордились собой. Они на отлично выполняют свою работу родителей. Я чист и прилежен, ровно как и они. А потому, ни у кого, никогда не будет повода сказать про них плохо.

У отца грудь раздувалась как у индюка. Это была его стихия. Это был апофеоз его невротебенно важной деятельности за неделю. Пять дней в неделю он выслушивал лживые причитания полусторчавшихся менеджеров среднего звена, всю субботу он, по его же выражению, наводил порядок в доме, а в воскресенье, он просто был, без всякой деятельности, ощущая свое превосходство.

Он стоял там. Глава общины. Самый добропорядочный. Самый успешный. Самый мудрый.

«Посмотри на него, милый, вот на кого тебе надо равняться» – шептали женушки своим менее добропорядочными мужьям, от которых все еще разило перегаром после субботней пьянки.

Мама стояла рядом с отцом, это молчаливое доказательство альфасамцовской строгости главы семьи. Она стояла рядом и была готова лопнуть от гордости.

«Посмотри на нее, милая. Она то точно не пилит своего мужика» – шептали мужья на уши своим женам, все еще пахнущим своими субботним любовником.

В то воскресенье отец был особенно чинен, а мать особенна добропорядочна. То было очень важное воскресенье, когда отец стал главой нашего общества.

Мне кажется, или лица у вас слегка вытянулись? Я вижу как вы хлопаете своими глазами и брезгливо отворачиваетесь от меня. Нет уж. Слушайте меня. Слушайте меня, вы, добропорядочные и безгрешные. Слушайте меня. Я продолжу говорить. У меня есть на это полное право. Полное, мать его право.

В первый класс я пошел уже с деревянной задницей, способной выдержать какие угодно удары судьбы. Я казался себе невротебенно взрослым и матерым. Я все еще боялся отца. Но это уже был не животный инстинкт, нет, это был вполне рациональный страх перед видимой угрозой – реальной, конечной и устранимой. Я знал, рано или поздно, я поставлю этого сукина сына на место. Я понимал это своим детским неокрепшим умом. И это понимание приносило мне удовлетворение.