Желанный царь - стр. 9
– А ты что же ответствовал на это, брат? – вырвалось у молодого несдержанного Михаила Никитича на всю стольную горницу.
– Ответствовал я за него, что нет у великого государя врагов ноне, а верные слуги одни стоят у кормила правления, а что ежели ведает про какую там измену он, Семен Годунов, так пусть о том оповестит нас всех, и мы разделаемся сами с изменниками царскими. Вот, что я ответствовал ему вместо Александра, – так старший брат закончил свою речь.
Красавец Михаил так и подскочил на месте.
– Эх, брат Феодор, жалости достойно, что меня там не было! Я б ему показал. Не поглядел бы на то, что он ухо и око государево[1], я бы отбил в нем охоту верных и честных слуг государевых чернить!
И глаза молодого Романова заметали молнии гнева, а рука, державшая кубок с вином, заметно дрожала от охватившего его волнения.
– Полно, Миша, – ударив его по плечу, произнес старший Романов, – ну и в худшую беду ввел бы нас, братьев. Или не ведаешь, что царь Борис только Семену Годунову и верит нонче… Только его и слушает. Уж давно я примечаю, что волк волком косится на нас ближний боярин. То ухмыляется, то глаза отведет; нынешние слова об изменниках и подавно не зря им сказаны. После думного сиденья остановил я его в дворцовых переходах и один на один спросил: «Куда, говорю, гнул, Семен Никитич, намедни? Что за речи брату поутру говорил?» А он мне такой лисой прикинулся. «Что ты, говорит, окстись, боярин! С чего всполошился? Не всякое, говорит, лыко в строку. Коли совесть твоя чиста, так, говорит, нечего тебе о моих речах и мыслить», – и ужом из рук моих вывернулся и поспешил от меня. Только, чую, неспроста были те речи. А притянуть за них к ответу нельзя. Тонко дело свое знает, лисица, хвостом виляет и уцепиться не дает.
– И государь великий из-за него как будто последние дни на нас немилостиво глядит, – ввернул свое слово Александр Никитич.
– Великому государю ведомо, что все Романовы с родичами и свойственниками своими его верные слуги! – произнес Феодор Никитич тоном, не допускавшим возражений, и, поднявшись со своего места, произнес здравицу царю в виде длинной витиевато составленной послетрапезной молитвы, которую царь Борис с первым советником своим, патриархом Иовом, сочинили совместно и передали боярам и людям московским со строгим приказанием ежедневно читать ее за столом.
Трапеза кончилась.
Невесело разошлись из-за стола хозяин и гости по заготовленным покоям для послеобеденного сна, вмененного чуть ли не в обязанность каждому русскому человеку в то время.
Каждый чувствовал надвигавшиеся тучи на горизонте жизни бояр Романовых…