Желанный царь - стр. 23
VIII
Прямо перед ней, словно из-под земли, выросла невысокая, но плечистая фигура мужчины, вернее юноши, одетого в простой кафтан, подпоясанный поясом, с котомкой за плечами, с потертым колпаком на голове, какие носит в летнюю пору бедный народ в Москве, и с сучковатой дубинкой в руках.
Но под этой бедной мещанской одеждой все же на диво статна была широкоплечая фигура юноши, а из-под колпака зорко, по-орлиному глядели его светлые, живые, проницательные глаза, освещая некрасивое, безусое лицо, обрамленное рыжеватыми кудрями, выбивавшимися из-под шапки. Две крупные бородавки портили общее впечатление внешности юноши, но все же она была привлекательна тем особым выражением энергии, смелости и ума, которым дышала каждая черточка этого далеко не пригожего, но удивительного и без красоты лица.
Первой мыслью Насти, едва пришедшей в себя от неожиданности, было:
– Где-то видела я эти глаза, эти губы и рыжие кудри! Где только? Не ведаю! Не упомню!
А он уже улыбался, глядя на девушку своими орлиными глазами. И улыбка детски-добродушная и мужественно-смелая в одно и то же время удивительно шла к его чертам, преображая их в одно мгновение, делая их пленительными и приятными.
– Не бойся, красавица! – произнес он негромко.
И опять невольно подумала Настя, что голос этот, как и лицо, знаком ей и что слышала она его где-то и не однажды.
– Не бойся, лиха тебе не причиню. Я бедный странник, пробираюсь к родичам погостить, на рубеж Литовский.
И снова впился ей в лицо своими орлиными глазами. Едва оправившись от смущения, стояла она, не двигаясь, под этим дерзким взглядом. Что он сказал ей неправду, в этом она не сомневалась.
У бедного странника из черни московской не могло быть этой осанистой повадки, этих смело проницательных глаз, этого орлиного, пылающего взора!
– Не станичник ли? – вихрем пронеслось в голове девушки, и она вздрогнула всем телом. Но это было мгновенное смятение страха. В следующую же минуту она оправилась и, спокойно глянув в выразительное лицо незнакомца, проговорила:
– Кто ты, не ведаю, не знаю, хоть памятно мне твое лицо… Видела где-то, а где не упомню. Да все едино это. Коли не лихой ты человек, ступай своей дорогой… Коли лихо задумал какое, бери запястья, ожерелье мое, бери серьги с подвесами, и Господь будет тебе судьей.
Незнакомец выслушал девушку, и тонкая улыбка заиграла на его губах.
– Полно, боярышня Настасья Никитична, – произнес он, отвечая спокойным взором на изумленный взгляд Насти, услышавшей свое имя, – не станичник и не грабитель я… Ни злата, ни камней мне не надо, боярышня. Зачем мне то, чего у меня в скорости будет много, более, чем у братьев твоих, чем у всех годуновцев, вместе взятых. Не бойся, не ограблю тебя… Другого я у тебя попрошу, боярышня… Задумал я одно мудреное дело, такое мудреное, что иному и во сне не приснится. И за тем иду. Пришел из Москвы нынче, вышел засветло, здесь хоронился в роще и тебя первую повстречал… Протяни же мне руку на счастье, благослови, боярышня Настасья Никитична. Видишь имя твое и род мне твой ведомы. Пожелай доброго пути мне да лада… Легче мне будет покидать с таким напутствием Москву.