Жду, надеюсь, люблю... - стр. 32
Павел улыбнулся, и Марина нехорошо удивилась. Она никогда еще не видела такой улыбки – улыбки-вопроса, улыбки-допроса, не просто официально-канцелярской, какие встречаются сплошь и рядом, а жестко спрашивающей: а кто ты, человек, стоящий напротив? что ты собой представляешь? что можешь? на что способен? Давай покажись…
Марина уткнулась в платок, совсем спряталась. Как холодно на террасе… И по утрам трава уже становится совершенно седой и обмерзает, жалобно похрустывая и ломаясь под ногами. Стекла террасы подслеповато уставились в черноту вечера, высматривая там что-то ведомое им одним.
– Так как насчет торта?
– Можно и торт, – уклончиво отозвался сосед. – Не страшно одной здесь? В общем и целом…
Марина пожала плечами.
– Садитесь. Сейчас чайник согрею. Это вам Петька в уши надул? Одна, кругом никого, страх да и только… Нет, не боюсь! Я боюсь лишь войны! Войны, которая отнимает у нас детей! Будь она проклята!
– Простите… – Павел уперся взглядом в стол.
Такой круглоголовый, прямо до смешного, парень… Голова в виде футбольного мяча. Или шара. И бритый почти наголо. Кем он приходится старосветским помещикам?
Чайник закипел быстро.
– Так кто же вы и с чем пожаловали? – Марина села на табуретку напротив.
Сосед опять допрашивающе улыбнулся.
– Значит, я – Павел. Ну, на данный момент. Настоящих имени, отчества и фамилии у меня нет, а может, никогда и не было. Те, что в паспорте, – вымышленные. Всю правду говорю, какая она есть.
Марина удивленно подняла брови. Петька часто тусуется неизвестно с кем. В смысле контактов он абсолютно неразборчив.
– Это как же? У вас поддельные документы?
Круглоголовый вновь что-то о чем-то спросил, мрачновато улыбнувшись. И хлебнул из чашки.
– Просто они довольно часто меняются, как у всех спецназовцев. Мне повезло, что до сих пор живой, я вам скажу. Это судьба. А вы знаете, почему я бритый? Без волос удобнее: не за что схватить. В детдоме это понял. Немного подрос – и разгильдяем стал, жутким дебоширом. Прямо бандитом рос. Все твердил, что родители погибли на Байконуре во время испытаний. Мне уже исполнилось четырнадцать, когда кто-то мне подбросил эту идею. Не помню кто. Лет в девять, наверное, меня перевезли из пригорода в город, в другой интернат, врачи настояли. Это в Сибири было. Там мне ноги вылечили, чтобы я потом без них остался… Шутка у меня такая дурацкая с некоторых пор, извините.
– Без ног?… – пробормотала Марина.
– Ну да… На протезах хожу. Незаметно? Ковыляю странновато. В общем и целом…
– Не очень… – Марина отвела глаза.
Павел кивнул, довольный, и отправил в рот огромный кусок торта.