Зеркало для России - стр. 20
Я – солист нашей, свердловской «Машины времени»
«Роллингстоунзоманов» было значительно меньше, но я принадлежал именно к их числу. Мы тогда поспорили на ящик шампанского, что «Роллинг Стоунз» переживут всех. И я сейчас, пожалуй, мог бы его получить, вместе с Сашей Кротовым, выступившим против битломанов на моей стороне. Но, к сожалению, уже не вспомнить, с кого этот ящик шампанского надо получить. А Мик Джаггер до сих пор поет, и «Роллинг Стоунз» существуют, а больше никого из их музыкальных ровесников не видно и не слышно. До сих пор люблю «роллингов».
Учась в архитектурном, я влюбился в западную модернистскую литературу. Увлекался Кафкой, Камю, Борхесом, Кортасаром. Прежде эта литература, уводящая своими приемами от внешней реальности к исследованию внутренних состояний сознания, была мне совершенно неведома. И конечно же, не ниже (а думается, еще и повыше) стоят наши писатели XX века, гении художественно-философского эксперимента – Андрей Платонов, Владимир Набоков… Тогда я и ими зачитывался.
Афиша свердловской «Машины времени». 1971 год
Один мой знакомый из Свердловска, по фамилии Капустин, учился в МГИМО. Так он переводил нам «Лолиту», изданную на английском, с листа. Я очень хорошо помню, приехал из Москвы Сергей Аполлинариевич Герасимов на встречу с архитекторами (как раз он фильм об архитекторах в 1972-м снимал – «Любить человека»), а мы на этой встрече в дальнем уголке аудитории сидим, и Капустин шепотом нам переводит «Лолиту» с английского. Зал полон, Герасимову вопросы задают, к его фильмам у всех студентов неподдельный интерес, а мы, будто в каком-то «своем домике» или в особом нелегальном клубе любителей изящной словесности, затаив дыхание, слушаем самый скандальный набоковский роман в первом переводе.
Еще очень помог тогда расширению моего культурного кругозора, вообще самообразованию, тот факт, что, поскольку в Свердловске имелась своя киностудия, там устраивались так называемые «просмотры по кольцу», то есть закрытые просмотры всех новинок. Для своих. И мы, студенты-архитекторы, всеми правдами и неправдами на эти просмотры пробирались. Так мне удалось увидеть «Зеркало» Тарковского, «Все на продажу» Вайды, многое другое.
Все наше архитектурное поколение было помешано на кино. А я еще в школьные годы влюбился в польскую актрису Полу Раксу. Кажется, в 10-м классе. На каждой тетрадке я рисовал ее. Специально, по фотографии, выучился ее рисовать. И друзья все знали, что я без памяти люблю красавицу польку. Как раз, когда я учился в архитектурном, вышел «Пепел» с Полой Раксой, и там с ней рядом появился талантливейший красавец Даниэль Ольбрыхский (который, кстати, потом снимется у меня в «Гибели империи»). Потом с ним же вышел потрясающий фильм «Все на продажу». Как раз тогда погиб Збигнев Цыбульский, звезда польского кино мировой величины, и в польском кино словно образовался вакуум, все невольно ждали какую-то замену. И вот появился Ольбрыхский и тоже стал звездой первой величины.