Зеркальный бог - стр. 2
После долгих сомнений и размышлений (камень – память о дорогом для меня человеке, который, безусловно, принес бы пользу для России) я решил передать «Зеркало Явлений» в руки честного дворянина, облеченного властью.
Знаю Вас, как государственного деятеля, искренне пекущегося о процветании Отечества. Но, находясь в преклонных летах – сам я не в состоянии приехать в Москву. Поэтому прошу Вас прислать за камнем нарочного по адресу: город Саратов, Московская улица, «Книжная лавка».
За сохранность камня не беспокойтесь: его бесценные свойства проявляются только в руках законного владельца, коим отныне станете Вы…
Остаюсь, преданный Царю и Отечеству,
Орест МЕРКУРЬЕВ, букинист».
Было над чем задуматься. Это я – государственный деятель? У меня вот пьеса, заказанная театром к Рождеству, никак не лепится, то есть – не складывается! Хорош деятель!
Но имя на конверте стояло мое, и написано было теми же чернилами и той же рукой, что и само письмо.
– Шутки Варвары Карповны, – резюмировал я и решил не отвлекаться от работы: договор с театром обязывал – с первого ноября уже начинались репетиции.
Но какая, милостивые государи, работа! Я, как дурак, полдня смотрел в окно, за которым стая дроздов объедала рябину.
Однако Варвара Карповна не объявлялась.
Тогда я решил отложить пьесу и заняться описанием моей первой встречи с Варварой Карповной. Для встряски. И я написал:
«Жил Егорий, тогда еще совсем молодой сказочник, в поселке Серебряный Бор. Дом у него был деревянный – внизу горница в три оконца и кухня, наверху – спальня и кабинет.
Жил он один. Со всеми знался, со многими дружил. Роста был среднего, бороду подстригал коротко. Она у него была редкого зеленоватого оттенка. Как сено. А глаза совсем зеленые. Как молодой крыжовник.
Однажды Егорий выкатил свой старенький велосипед за калитку…»
…Однажды, в один из теплых апрельских вечеров, я выкатил свой старенький велосипед за калитку и отправился в Серебряный Бор. Я люблю сочинять на прогулках всякие истории.
С одной стороны неба солнце опускалось за верхушки сосен, а с другой окруженная бледными звездами всходила луна. Это было величественно! Но тут вдруг что-то треснуло, заскрежетало, я оказался на земле, а погнутое переднее колесо, независимо вихляя, неторопливо покатилось по лесной тропинке.
Невероятно: колесо уверенно, словно приглашая меня за собой, свернуло в дачный переулок, затем в другой. И хоть дорога вела в гору, оно, между тем, легко и спокойно бежало себе вперед, как будто это было и не колесо, а собака. Остановилось оно перед каменным особняком, которого раньше тут никогда не было. Вчера на этом месте за деревянным покосившимся забором стояла дачка известного московского архитектора.