Земля-Сортировочная - стр. 9
И вот сейчас меченая бригада шла по улице Мартина Лютера Кинга, и я увязался за ними. Мало того, что с ними был Меркин! Этот козел Меркин, Половинкин и Огрейко шагали почему-то взявшись за руки, как в детском саду! Все это было очень странно. И вдруг я допер, что они не просто так идут, а таким манером незаметно конвоируют Половинкина!..
И это еще не все! За ними шел Адидас Тимур-Заде, который по-русски знал слов двадцать, да и то не мог связывать их никакими падежами, кроме «ерепены крачи». Адидас Тимур-Заде, который не знал, мужского или женского рода слово «пальто». И этот Адидас Тимур-Заде вдруг оборачивается на своих мужиков и говорит им:
– Собратья! Спешите! Бесценен каждый миг!
Тут я, понятно, маленько опупел, и в моей голове молниеносно вспыхнула картина тайной организации, которой у нас на Сортировке просто нечего делать, если не грабить поезд!
Я крался за ними в кустах, как Штрилиц, прятался за деревьями, обнесенными маленькими заборчиками от коз, за хлебным фургоном бежал до столовки, в которой хозяйничала злобная тетка Рыбец, и ни на секунду не упускал их из виду.
– Одумайтесь! – услышал я тихий, но полный силы голос Половинкина. – Братья, одумайтесь! Вы подняли руку на закон, на власть!
Бригадир Орленко не ответил, только Тимур-Заде отрывисто бросил ему:
– Ренегат!
Они взмыли вверх по лестнице на переходной мост, что раскорячился над железнодорожными путями, а я на четвереньках полез под вагонами снизу. За депо они резко свернули в сторону и нырнули в кусты, из которых торчал гипсовый рабочий без ноги (про ногу, конечно, я заранее знал, а снаружи травма незаметна). Я обежал скверик и увидел, как они шагают в сторону Карасевского тупика. Я почесал следом и едва успел спрятаться за угол старого гаража, когда они остановились на пустыре перед оврагом.
Огрейко и Меркин отпустили Половинкина, и слесари стали полукругом, прижав его к самому склону.
– Как бы не был жесток ваш приговор, – сказал им Андрей Половинкин, – но я говорю вам не от своего имени, а от имени закона, правоту которого, заключенную в силе, я понял так поздно. Одумайтесь, слышите меня, о несчастные!..
– Ты можешь говорить что угодно, – глухо сказал Копытин. – Но дела своего мы не предадим, как ты.
– Я начинал с вами эту опасную игру, – продолжал Половинкин. – И я был готов умереть за нее. Но теперь я понял, как далеко мы были от истины!..
– Сколько тебе заплатили, изменник? – мрачно спросил Орленко.
– То, что я сделал, не измеряется деньгами и не деньгами будет вознаграждено! – гордо ответил Половинкин. – И мне не жаль погибнуть, если кости мои лягут в основание великого дворца закона! Стреляйте в меня! Я жалею не свою короткую жизнь, а вас – преступников и злодеев! Придет время, и вы раскаетесь!..