Земля последней надежды – 2. Время рыжего петуха. Всеслав Чародей 2.2 - стр. 5
– Так… сын у тебя родился! – весело ответил вой и, не сдержав чувств, расхмылил во всю ширину рта. Глянул на князя радостно. – Наследник!
Брячислав, расслабленный радостью от удачной охоты, хмелём и страхом от встречи с Сильным Зверем, не вдруг и понял. Отмахнулся было – будет, мол, болтать-то – да так и замер с поднятой рукой.
– Ну?! – неверяще переспросил он, впиваясь в воя взглядом. Во рту разом пересохло.
– Да… вот солнце, княже, – парень махнул рукой в сторону солнца и довольно улыбнулся. – Соврать не даст.
– Ну… – князь не враз и слова-то нашёл, чтоб ответить. Первое, что нахлынуло вдруг – какая-то странная слабость в ногах. Потом выросло откуда-то из глубин души неудержимое ликование, стремление прыгать по-мальчишечьи, вскочить на коня, куда-то срочно скакать. Ну как куда… в Полоцк, вестимо. Ан до Полоцка вёрст с полсотни. Ну и что же? Силу вдруг в себе ощутил – горы бы своротил. Снова поворотился к вою. – Какой награды для себя просишь?!
Сын, наконец-то сын… Брячиславу было уже за тридцать лет, а в таком возрасте сын – отрада. Особенно после трёх подряд дочерей – они с Путиславой в этот раз оба яростно надеялись, что будет сын. Сбылось. Теперь есть надежда, что Киев кривичей не подомнёт.
– Не, – весело отверг молодой вой, решительно мотнув разбойно-вихрастой головой, глянул озорно. – Никоторой награды не надо мне от тебя, княже!
– Чего так? – князь непонимающе выгнул бровь.
– А у меня тож сын родился, так потому, – всё так же весело пояснил вой.
Средь дружины прошёл удивлённый гул.
Князь расхохотался.
– Ну… коль так… чару ему!
Кто-то из ловчих протянул из-за спины баклагу:
– Чар с собой нету, княже, не обессудь, – с деланным сокрушением прогудел он.
– Выпей, – князь протянул вою хмельное. – За Брячиславича и Нечаевича. Так?
– Так, княже, – весело подтвердил Нечай, принимая княжье подношение, глотнул как следует. Покосился на князя, не отрывая баклагу от губ, понял, что можно ещё. Глотнул и ещё, и опять – как следует.
Уже на обратном пути, когда завиднелись в вечерних сумерках стены Полоцка, Брячислав негромко спросил у Нечая – вой ехал невдалеке и по первому знаку князя оказался рядом.
– Как сына-то назовёшь?
Нечай, помедля с полмига (негоже вслух произносить имя только что рождённого младеня, да ещё посередь леса), но всё ж решился. Уж кому-кому, а князю-то сказать можно, князь сам по себе – оберег:
– Несмеяном назвать думали.
Теперь если и слышала его нечисть лесная, ничего сделать мальчишке не сможет – он ведь не сказал, что мол, Несмеяном назвали. Думали только.
– У нас в роду всех старших сыновей на «не» кличут. Меня – Нечаем вот, отца моего Невером, а деда – Немиром.