Земля последней надежды – 1. Дети конопатого бога. Всеслав Чародей 2.1. - стр. 62
– Что мыслишь на завтра, наставниче? – спросил наконец Рогволод. – Поохотиться не мешало бы. Снеди в обозе вовсе мало, а до Велигарда путь не близок ещё.
Рах бросил на воспитанника испытующий взгляд, словно говоря – а точно ль ты про снедь для дружины мыслишь, Рогволоже Всеславич? Или просто поохотиться захотел, душу юную потешить? Но сказать ничего не успел – зашелестели рассекаемые волны, скрипнули вёсла, и на отлогую песчаную косу совсем недалеко от костра выскочил косо срезанным носом долблёный рыбацкий чёлн. Краем глаза Рогволод успел заметить, как у соседних костров едва шевельнулись вои – глянули на чёлн и тут же отворотились, завидев в нём всего двоих или троих. Вроде как даже и с ленцой шевельнулись, но княжич не обманывался – это ленивое движение мгновенно переросло бы в хищное и стремительное, завидь только вои, что ему, Рогволоду, угрожает хоть какая-то опасность. А раз безопасно, так чего и беспокоиться-то?
Первым с челна спрыгнул на берег, по щиколотку в воде, мальчишка лет десяти, потянул чёлн за борт, вытягивая его на берег. Следом ступила девушка – ей было не больше пятнадцати, косы падали на спину с обеих сторон головы. Подобрав тёмное суконное платье и длинную рубаху крашеного льна (в сумерках Рогволод разглядел даже вышивку по краю, но не мог различить самого узора) она ступила на песок. Рыбачка? В крашеном-то платье с вышивкой? Нет, Рогволод был далёк от мысли, что рыбачка не может иметь крашеного платья с вышивкой. Но рыбу в нём ловить?
Третьим из челна выбрался сгорбленный старик, сполз на песок, кряхтя, поворотился к костру, окинул сидящих у огня Рогволода и Раха, хитро усмехнулся.
– Занято наше местечко, – проскрипел он в сторону девушки. – Опоздали.
– Ну почему же занято? – Рогволод легко поднялся на ноги. – Пожалуйте к огню, добрые люди. Земля не куплена, чтоб кто-то кого-то мог к костру не пустить.
Мальчишка с девушкой переглянулись, потом она шагнула вперёд, к самому огню и поклонилась – звякнули при поклоне обереги. Пламя отразилось в висящей на шее небедной луннице, в ожерелье из цветного стекла, осветило платье тёмно-синего сукна с узорными серебряными застёжками на груди, бледно-зелёную рубаху. Одета девушка была свейским побытом, да и волосы так же заплетены, не по-словенски (свеонок Рогволоду доводилось видывать на своём веку, в отцовом терему была в холопках старая свеонка, купленная где-то на побережье); украшения были и свейские, и вендские. Кожа чиста, и руки тонки, хоть и ладони покрыты мозолями. А на покраснелом от холодной воды пальце – золотой перстень.