Земля последней надежды – 1. Дети конопатого бога. Всеслав Чародей 2.1. - стр. 6
Когда-то давно (не в Рогволожи ли времена?) здесь, на слиянии Полоты и Двины, было святилище. Когда Владимир с Добрыней жгли город (старики рассказывали, что прошло с той поры больше полувека – а мало кто и выжил-то в Полоцке той порой!) сгорело и святилище. А Брячислав, когда восстанавливал город, новое святилище построить не решился. Да и крещён был полоцкий князь. Так и остался посреди детинца полоцкого плоский камень, к которому в праздничные дни (да ещё в голодные или засушливые годы) полочане несли дары богами и предкам.
Видимо, дреговский волхв об этом знал, потому и выбрал именно этот камень.
Барана подвели к Славимиру. Владей вдруг поразился тому, как преобразился волхв – теперь глядя на него, уже нельзя было предположить, что это древний старик, теперь около плоского камня стоял рослый и могучий старец, почти воин, и обрядовый каменный нож в его руке поневоле казался мечом. Стремительно мелькнул нож, рванулась из горла барана кровь, наполняя в заботливо подставленное челядином серебряное чернёное блюдо. Челядин с натугой поднял наполненное жертвенной кровью блюдо, и Славимир, приняв его, легко выплеснул кровь с крутого берега в Полоту.
– Вам, предки, навьи да берегини, – сказал он негромко, но так, что слышали все собравшиеся на площади люди, и небо в свинцовых тучах отозвалось на его слова сдержанным рокотом.
А со двора вели уже на цепях любимого княжьего коня, белого, без единого пятнышка – такие кони влекут по небу колесницу Солнца, каждый день везут Дажьбога с востока на запад. Почуяв кровь, жеребец захрапел, раздувая ноздри, рванулся, конюхи едва не оплошали, но удержали-таки, напрягая все силы. Тут уж волхв не стал вступать, коротко кивнул Владею, и вой, мгновенно поняв, что от него требуется, обнажил меч. Тускло блеснуло над огнём железо, и конь вновь шарахнулся, поливая землю кровью из отворённой яремной жилы. В этот раз кровь не собирали – в землю должна уйти.
– Тебе, господине Род, да Рожаницам. Примите.
Рокот стал громче, прокатился над Двиной и Полотой, отразился от стен детинца и заметался по площади. Где-то опричь сверкнула молния.
С княжьего двора раздался могучий рёв.
С трудом удерживая, холопы вели разом двух быков – чёрного и рыжего, и быки, чуя кровь, рвались с цепей, стучали по мостовой тяжёлыми раздвоенными копытами, пытаясь рыть землю (при каждом ударе от мостовин летела щепа!).
В этот раз потребен был уже не меч – Владей и гридень Якун ударили с двух сторон копьями. Рыжий бык, пронзённый Якуном, с коротким храпом посунулся вперёд, падая на колени, утробно взмыкнул и повалился набок. Старый конь борозды не испортит! И рука старого воя не подвела! Владею же бить было не совсем с руки, и копья ударило чуть вбок. Чёрный бык встал на дыбы с горловым хрипением, кося налитым кровью выкаченным глазом. Казалось, ещё миг – и он вырвется. Но цепи выдержали, и холопы пересилили. Бык снова пал на четыре ноги, мотая головой, и Владей всадил рогатину вторично. Видно, больше у зверя сил сопротивляться не было, ноги его подкосились и он повалился на траву рядом с товарищем, с которым они стояли рядом в стойле, ели сено из одних яслей, косились друг на друга лиловыми глазами да сражались за коров, если пастухи недоглядят. Теперь будут пастись в небесных стадах под приглядом Старого Быка, да приветствовать рёвом зарю.