Зеленая гелевая ручка - стр. 9

Дружба с Абатами была крепче любых семейных отношений. Это была дружба, наполненная субботними домашними посиделками, поездками выходных дней, часами, проведенными на пляже под зонтиком с полотенцами, переносными холодильниками и всеми мыслимыми и немыслимыми аксессуарами для комфортного отдыха, походами в горы, где можно было полюбоваться искрящимся на солнце снегом, лежащим в самых непредсказуемых уголках склонов. Это была настоящая дружба, в которой фразы «Ты посидишь сегодня с Тони, а завтра я заберу твоего?» и «Не представляешь, как ты меня выручил» были чем-то само собой разумеющимся.

Каждое лето первые две-три недели июля я проводил в доме Абатов, расположенном в Пиренеях в районе провинции Лерида, а в августе наступала очередь Тони приехать к нам на целый месяц в деревню.

Я с тоской вспоминаю горный дом – именно так я называл дом Абатов. На самом деле это был ансамбль из трех построек, который отец Тони купил за весьма доступные деньги.

Один из домов, наверняка он был самым главным, оказался самым запущенным. Четыре его полуразвалившиеся каменные стены с трудом удерживали удивительной красоты шиферную крышу, которая, несмотря на капризы погоды, чудом не обвалилась. Двери и окна дома были постоянно наглухо закрыты, и только одним летом нам удалось заглянуть внутрь. Измученный нашими вечными вопросами о том, что находится внутри старого дома, и вполне реальными страхами ночного странного шума, доносящегося оттуда, отец Тони однажды отвел нас туда. Мы должны были убедиться, что там не было никаких призраков, не было гигантских размеров хозяина дома, который выходил по ночам, чтобы зажечь фонари, и не было тайных животных, разговаривающих друг с другом. Действительно, там не было ничего. Это был самый обыкновенный дом, брошенный на произвол судьбы, почти без мебели и с растрескавшимся полом, сквозь щели которого пробивалась высокая трава. Дом будто говорил: «Однажды и я воскресну, как птица феникс».

Самый маленький дом, расположенный примерно в двадцати метрах от заброшенного, был заботливо восстановлен отцом Тони. Это лишний раз доказывало, что его родители обладали добротой и щедростью, которых я больше никогда и ни в ком не встречал. В доме была всего одна крохотная комната с двумя двухъярусными кроватями, несколькими одеялами и небольшим санузлом с душевой кабиной. Этого было вполне достаточно для любого покорителя вершин, которого неожиданно застала ночь в горах и который нуждался в убежище.

Ансамбль построек завершал дом, в котором Абаты сами жили на каникулах. На восстановление этой постройки ушло ровно три года. Три года, в которые отец Тони вложил буквально все: свое время, свои деньги и свои надежды. Красивейший дом, построенный из серого камня, благородно подчеркнутого окнами из красного дерева и шиферной крышей, располагался между горами. Он был двухэтажным. Внизу находилась просторная столовая с двумя большими диванами и ковром со странными узорами между ними. В одном конце комнаты стоял телевизор, в другом – камин, который нет-нет да озарял своим светом погруженное во мрак июльской ночи помещение. Столовую от соседней кухни отделяла дверь из закаленного стекла. Еще на первом этаже была небольшая ванная комната и комната с двумя кроватями, где спали мы с Тони. Ванную и нашу спальню разделял лестничный пролет, открывающий доступ на второй этаж, где находились остальные комнаты: спальня родителей Тони с отдельной ванной, а также спальня и ванная комната для гостей.